— Вы уже решили, что берете меня?
И снова взгляд Престона сверкает насмешливым весельем:
— Вы же обещали мне немного яда в «Макаллан»? Не могу отказаться. Пойдемте, у нас мало времени. В действительности я не так часто позволяю себе посидеть со стаканчиком виски и сигарой. Работы много. «Тадж-Махал» не единственная моя забота.
Следующие сорок минут я слушаю лекцию о том, как организованы съемки фильмов. О том, что сами съемки — это только верхушка айсберга, что куда больше времени, сил и денег уходит на подготовительный период: нужно все спланировать, что при работе с творческими натурами очень нелегко, составить расписание работы на площадках, привлечь нужных людей и в нужных объемах, договориться со всеми, кто обслуживает съемки, обеспечить их нужными материалами и даже просто решить вопросы с размещением и так далее…
А до того продюсер должен подобрать достойный сценарий или хотя бы тех, кто сумеет переделать в достойный какую-то идею, не ошибиться в выборе актеров (даже если доверяешь кастинг другим, проконтролируй сам), найти режиссера и оператора, осветителей и костюмеров, гримеров и тех, кто будет делать звук…
Я все это понимала и сама, но одно дело просто понимать и знать, и совсем иное увидеть воочию. К Престону то и дело подходят с какими-то вопросами, которые он норовит решить прямо на ходу.
— Если требовать от всех приходить в кабинет, — коротко объясняет он мне, — то дверь закрывать будет некогда. И откладывать даже до завтра большинство вопросов тоже нельзя.
— Вы когда-нибудь отдыхаете?
Он смотрит на меня с интересом, потом, с удовольствием хмыкнув, отвечает:
— А за каким занятием вы застали меня, явившись с предложением яда в мой коньяк?
Я снова слышу множество цифр, которые Престон между делом называет без малейшего напряжения памяти. Конечно, он может и называть их просто так, все равно проверять, во что обошлись те или иные съемки, не говоря уж о стоимости работы какого-то гримера или обувщика студии, я не стану, но мне почему-то кажется, что это не бравада. Престон в своей среде, он настоящий продюсер. Найти сценарий и исполнителей, все организовать, чтобы потом пожинать плоды своего труда, — для него и есть жизнь. Это когда отдых существует только в работе.
Я уважаю таких людей, хотя сам процесс съемок и их организация меня совершенно не интересуют.
Кстати, такая увлеченность работой — проблема. Люди, которые всерьез болеют за свое дело, не терпят рядом тех, кому это дело безразлично. А для меня съемки в «Пайнвуде» не главное дело жизни, не говоря уж о Болливуде. Как бы это не помешало в Индии.
И все же расстаемся мы через час довольные друг другом. Для меня важно, чтобы Престон в Мумбаи ввел меня в съемочную группу «Тадж-Махала», а ему импонирует, что я не полная бестолочь и вполне способна оценить его профессионализм.
В Индию меня не тянет ни в малейшей степени, никогда не интересовалась культурой Востока. Две недели — это целая вечность, да еще и во влажной жаре. К тому же растет ощущение, что меня попросту отодвигают в сторону от того самого расследования, в котором разрешила участвовать Элизабет Форсайт. Возможно, она пообещала сгоряча, а потом с моим возвращением возникли проблемы, которые не может решить даже она.
Как бы то ни было, отказываться я не могу. Если Элизабет Форсайт действительно хочет мне помочь, то, расследовав убийство индийского продюсера, я дам ей в руки хороший козырь. А если все было ради эффектной сцены, то этот же козырь выложу перед ней.
В общем, у меня нет другого выхода, кроме как лететь вместе с Чарлзом Престоном в Индию и найти там алмаз «Тадж-Махал» и заодно убийц Хамида Сатри. Ладно, справлюсь, и не с таким справлялась.
Остается еще одно — я не могу улететь, не побывав у Джона. За прошедшие месяцы я так и не решилась на это, но сейчас пора.
Мы с Эдвардом, не сговариваясь, избегали разговоров о Джоне, Ричардсон лишь коротко сообщил, что Линч похоронен на Рован-роуд, не уточнив, кто все организовал. Я подозревала, что он сам ради меня, была благодарна, хотя Джон предпочел бы быть погребенным в дорогой его сердцу Северной Ирландии. Но так сложилось, что наши с ним сердца не имели права выбора.
Попросив таксиста подождать, я отправляюсь в администрацию. Там подтверждают факт захоронения и называют координаты, лишь уточнив степень родства. Впрочем, их устраивает и короткое:
— Подруга детства.
Как все просто! От Джона осталась небольшая урна в нише стены рядом с другими такими же урнами. А еще воспоминания. Мои воспоминания, в которых Джон вопреки этой урне живой.