Лерметт последовал его примеру. Веревки, даже и сложенной вдвое, хватило с избытком, спуск был нетруден, и принц не заставил себя ждать.
- А теперь что? - поинтересовался Эннеари, когда Лерметт присоединился к нему на нижней тропе.
Вместо ответа Лерметт протянул руку к веревке, ухватил ее и дернул посильнее. Веревка покорно упала на тропу.
- Вот так, - заявил Лерметт ошарашенному Эннеари и плутовски подмигнул. - Сейчас заново смотаю ее, и пойдем.
- Мотай-мотай, - рассеянно согласился Эннеари и внезапным плавным движением не выдернул даже - вынул из-за спины лук, быстро и ловко, как фокусник извлекает платочек из воздуха на глазах изумленных зрителей.
Зритель у Эннеари был один-единственный, зато изумленный донельзя. И ведь было чему изумляться. Лерметт никогда не видел такой слитной, такой согласованной и плавной быстроты движений. Эльф заново подтянул ослабленную тетиву, выхватил стрелу из колчана, наложил на тетиву, натянул и тут же отпустил ее, не целясь - все словно бы одновременно. Лерметт и понять не успел, когда и как совершился выстрел - а ветерок уже ерошил оперение стрелы, по середину древка вонзившейся в тело молоденькой горной куропатки. Эннеари подошел к убитой птице и поднял ее. Куропатка оказалась небольшой, но с виду вполне упитанной.
- Вот и ужин к нам прилетел, - довольным тоном заявил Эннеари и улыбнулся. Улыбка эльфа была столь неотразимо лукавой, столь победительно мальчишеской, словно у подростка, ухитрившегося вопреки собственным чаяниям плюнуть дальше извечного своего соперника. На долю мгновения Лерметту показалось, что он заглянул в зеркало.
Постоянные спуски и подъемы измотали путников гораздо раньше, чем сгустились сумерки, да и карабкаться по узким горным тропам - совсем не то же самое, что шествовать по торной дороге. К исходу дня Лерметт так устал, что едва мог утерпеть, до того ему хотелось объявить привал. Даже эльф, казалось, несколько поутратил прежнюю бодрость. Едва только им удалось найти сколько-нибудь ровное место, где можно и хворосту на костер наломать, и сам костер разжечь, и расположиться возле огня, не рискуя при первом же неосторожном движении свалиться вниз, как принц и эльф остановились, не сговариваясь - настолько оба они нуждались в отдыхе. Однако долгожданный привал оказался едва ли не утомительнее всего предшествующего дня. Вечер определенно не задался. Вот ведь и костер вспыхнул сразу же, и горная куропатка, которую Эннеари взял на стрелу, почти и не целясь, явила собой в зажаренном виде сытный и горячий ужин - для путников в горах дело ох не последнее! - зато разговор все не ладился и не ладился. Эннеари сидел, погрузившись в какие-то загадочные, но несомненно, тоскливые мысли и молчал, как пень, несмотря на все попытки Лерметта разговорить его. А Лерметт старался, что было сил, выспрашивая Эннеари об эльфийских обычаях в надежде, что уж на эту тему его дорожный спутник поговорить не откажется. Ничуть не бывало. Эннеари отмалчивался, а если и отвечал, то односложно и неохотно, уходя в себя едва ли не после каждой фразы. Лерметт, тем не менее, попыток не оставлял - по трем причинам. Во-первых, ему и в самом деле было страх как интересно. Во-вторых, послу неплохо бы знать побольше об обычаях тех, к кому он направляется - хотя бы уж затем, чтобы не оскорбить ненароком. А в-третьих, эльф, терзаемый неведомой тоской, представляет собой такое тяжкое зрелище, что на него глядючи, завыть впору. Выть Лерметт не собирался: в конце концов, и сам он не собака, и эльф не луна.
- Послушай, Эннеари, - предпринял он новую попытку.
Эльф поднял на него тяжелый до укоризны взгляд.
- Я давно тебя спросить хотел, - не отступался Лерметт.
- Спрашивай, - без всякого выражения произнес Эннеари и зябко повел плечами.
- Если только это не секрет, конечно, - на всякий случай оговорил Лерметт, - что это за штуковина такая? - И рука его взметнулась, указав на ожерелье, свисающее с шеи эльфа.
- Ах, это... - равнодушно протянул Эннеари. - Не секрет, конечно. Это ларе-и-т"аэ.
- "Найди-меня"? - удивленно перевел Лерметт.
- "Найди-себя", - поправил Эннеари. - Это... как бы тебе объяснить... рано или поздно на грани отрочества нас охватывает странное томление... почти зов. Как будто ты потерял часть себя и ее нужно найти. Вот и начинаешь ходить, искать, до всего руками дотрагиваться. Который предмет вернет тебе цельность, тот и есть искомый. Берешь его и носишь при себе неотлучно. У меня вот оказалась эта горсть камней.
- Интересно, что делать тем, кому цельность возвращает не горсть камней, а целая гора или, скажем, лес? - отважился пошутить Лерметт. - Гору с собой унести трудновато. А постоянно при себе таскать, пожалуй, и того трудней.
- Гору нельзя уносить, - не принял шутки Эннеари. - Гора принадлежит всем. Те, кому так не посчастливилось, обычно там и остаются.
Он замолчал и снова уставился на пламя. Ну что ты будешь делать! Ни спросом, и насмешкой его не проймешь.
Лерметт устало взглянул на Эннеари. Просторный лоб эльфа был мрачен, хотя ни одна хмурая морщина и не пересекала его. Выражение зеленых глаз, полуприкрытых утомленными веками, пониманию не поддавалось и вовсе. Общее впечатление складывалось крайне тягостное.
- О чем тоскуешь? - напрямик, без обиняков поинтересовался Лерметт очень уж ему надоели экивоки и недомолвки. А мрачный эльф ему надоел и пуще того.
Эннеари снова поднял веки - медленно, почти против воли.
- О том, что я у тебя в долгу, - ровным голосом произнес он.
- В каком долгу? - не понял Лерметт.
- Ты ведь спас мне жизнь, - терпеливо пояснил Эннеари.
- Ну да, - Лерметт по-прежнему как есть ничего не понимал. - Так и что тебя гнетет?
- А то, - отозвался Эннеари, - что в долгу я у тебя. И долг это неоплатный. И пока я тоже не спасу тебе жизнь, не будет мне покоя.
Трудно винить Лерметта в том, что он и теперь понял не сразу. Зато когда понял, едва не поперхнулся. Интересно, как это Эннеари себе представляет? Чтобы спасти своему спасителю жизнь, надо ведь еще и момент такой улучить, когда этой самой жизни будет грозить опасность. А опасность тем и страшна, что о приходе своем заранее не предупреждает. Значит, желающему расплатиться с подобным долгом предстоит следовать за своим спасителем, как тень, высматривая подходящий момент... и еще не сказано, долго ли предстоит должнику за спасителем этак шляться - может, и всю жизнь. Беда, она ведь на обязана случиться как можно скорее, лишь бы спасенному было удобнее. Всю жизнь... это ж надо же. Нет, пустое это дело эльфов спасать. Спасешь, а потом приходится обзаводиться вечной тенью, неотлучным спутником - одним словом, собственным эльфом. Может, кому и покажется сдуру, что иметь собственного эльфа приятно - а вот Лерметт при одной только мысли об этом преисполнялся содроганием. Еще и потому, что иметь в собственности кого-то, безраздельно кем-то владеть не вправе даже король. Да, Лерметту предстоит сделаться королем и повелевать - именно поэтому он знает о таких делах получше прочих. Да, король вправе повелевать людьми - но владеть человеком никто не вправе. Да, король может требовать верной службы - но присвоить себе чужую жизнь не смеет ни один властитель мироздания.