— Ты упомянула чувства? — тихо переспросил эдерец. — Хочешь сказать, нас истребляли как скот из-за того, что мы не сходили с ума из-за ревности или ненависти?
— Именно так, — тяжко выдохнув, подтвердила догадку Керау. — Для гронов наличие именно чувств считается признаком разумности расы. Вы же отказались от них, но сохранили высокий военный потенциал, опасный для других цивилизаций. Это и стало смертельным приговором для келемаххов.
— А теперь…
Многозначительная пауза, сделанная эдерцем, понуждала меня продолжить мысль.
— Ты проявил себя как Высший. Их приборы зафиксировали этот факт. Гроны вынуждены прекратить бойню и изучить этот случай. Они не могут игнорировать этот факт. Так ведешь себя не только ты. На Эдере многие… проснулись.
— И ты догадываешься в чем причина? — сощурился мужчина, нервно дернув острым кончиком уха.
— Я думаю, катализатором был страх уничтожения всей расы гронами. Особенно после уничтожения Бирату, — привела свою версию, как довод. — Гронам я, конечно, не сказала о догадке. Не хочу, чтобы они проверили ее опытным путем. С них станется сделать из вас подопытных кроликов.
— Вот как?! — озадачился адмирал, обдумывая сказанное. На лице мелькнуло неприязненное выражение. — Они снизошли не только до разговора с тобой, но и дали объяснения своим поступкам и поделились планами! Может, ты меня просветишь? Что они собираются делать с пленниками?
Ревнуя меня к вниманию, оказанному врагом, эдерец ощетинился. Тело мужчины напряглось, и объятия перестали казаться уютными.
— Пленницами, — поправила я, поднимаясь и подхватывая заснувшего Курти на руки вместе с новой игрушкой. — Мужчины оказали сопротивление, и их уничтожили. Сейчас мы направляемся на Жулан. Пленниц решено переправить на Эдеру в карантинную зону. Пока так, а там, кто знает?
Я пыталась опуститься рядом, но эдерец притянул меня на скрытые влажным маревом колени, удобнее устраивая малыша на своем плече. Мы замолчали, обдумывая сложившуюся ситуацию. Я разглядывала обручальное кольцо, стараясь подавить некстати разыгравшуюся ревность в сторону Марсии, носившей его пять лет, и найти различия с кольцом Тирана.
Кстати о Тиране…
— Рау, тот приказ о срочном прибытии в академию для курсантов — твоих рук дело?
— Ты — моя женщина, и я не отдам тебя никому, хоть сотню колец прими от олухов, — в полной уверенности в своей правоте произнес наглый эдерец.
— Быть не может! Ты злоупотребил положением и властью! — возмущенно воскликнула я и, наставив на него палец, обвинительным тоном произнесла:- Только не забывай, твой сын, глядя на тебя, станет таким же.
— Разве не ты клялась, что хотела бы похожего во всем на меня сына, — ехидно поддел капитан, припомнив мне разговор на «Эдере».
Я открыла было рот, чтобы возразить и тут же закрыла, прикусив язык, понимая, что манипулятор поймал меня на слове. Вновь повисла пауза, тишину нарушали два дыхания: мое возмущенное и умиротворенное спящего Курти, прижимающего к груди оружие.
Вот и наглядное доказательство, что келемаххи быстрее землян приспосабливаются к обстоятельствам. У такого крохи уже ясно сформировано понимание, что оружие — защита от врагов. А ведь земной малыш его лет жался бы к матери и плакал. Как там сейчас на Земле? Лето к концу подходит.
— Какой сегодня день по земному календарю? Месяц август, а число? — буркнула, оторвавшись от разглядывания спящего ребенка, с трудом подсчитывая дату своей свадьбы.
— На Земле седьмое августа, — тут же ответил адмирал, соображающий гораздо лучше меня. — Зачем тебе?
— Не знаю, — пожала плечами. — Привычка все значимое запоминать по датам. Сегодня же день нашей свадьбы. Жаль я не в белом. Всегда мечтала о настоящем свадебном платье и фате.
Не смогла скрыть сожаление в голосе. После всех волнений хотелось настоящего праздника для себя. Красивого в первую очередь. Представила себя в белом платье со сложной вышивкой, с убранными в высокую прическу волосами, прозрачной фатой, букетом, который по традиции кидают незамужним подругам, и вздохнула.
— Обещаю тебе любой праздник, — шепнул Керау на ухо, касаясь губами волос. — Все, что захочешь. Исполню любой каприз.
— С дурацкими конкурсами, пьяным тамадой, похищением невесты и дракой? — хихикнула я, вспомнив о земных обычаях.
— Пьяных и драчливых вояк точно обещаю, — чуть нахмурившись, эдерец предупредил:- А воровать тебя вряд ли кто рискнет. Со мной стараются не связываться.
— С чего бы? Ты же сама безобидность, — поддела Керау, проведя подушечками пальцев по мягкому короткому ежику волос.
— С того, драгоценная, что моя женщина — это МОЯ. И никакие традиции, правила и шутки мной не берутся в расчет.
Вот ведь собственник какой оказался! А при первом знакомстве так о нем не подумаешь…
Сглаживая категоричность прозвучавших слов, Керау добавил уже мягче:
— Придумай, что бы ты хотела получить в подарок. За согласие стать моей парой и за детей… И не скромничай, драгоценная.
Я захлопала ресницами, не веря, что мечты сбываются вот так просто. И мне достался самый лучший мужчина в этой вселенной. Эдерец понятливо усмехнулся, заметив загоревшиеся огоньком предвкушения глаза.
— Тебе не кажется, что сначала не мешало бы выбраться из плена, — я многозначительно повела глазами по наполненной туманом камере.
— Если сразу не убили, то уже не тронут. Поверь моему опыту, — беспечно отозвался эдерец и потянулся с поцелуем.
— Землянка, келлос, на выход, — в дверях, разогнав облачный флер, материализовался принявший «ангельское» обличие инсектоид. Прекрасные глаза бесстрастно разглядывали парочку узников. — Мы прибыли на Жулан. Вас ждет транспорт на Эдеру в карантинную зону.
Эпилог
Эпилог
— Сидел бы ты дома, Дюша, и не ныл под руку, — темноволосая девушка, надсадно пыхтя пробиралась по заросшему кустарником подлеску, обрывая цепляющиеся к джинсам, куртке и рюкзаку острые веточки. — Я вообще-то согласилась взять тебя, чтобы в случае чего скормить медведю-людоеду, а самой спастись.
Темноволосый мужчина, экипированный в камуфляж, раздраженно фыркнул, шлепнул себя по шее, отгоняя кровососущих и упрямо попер через кусты напрямик к светлевшей между стволов прогалине.
— Просил, не называть меня так! — рыкнул мужчина на брюнетку. — Язва ты, Люська, с таким характером тебя замуж никто не возьмет.
Хруст веток, немилосердно ломающихся под напором двух тел, стих. Девушка обернулась, стерла капли пота со лба, скривила в гримасе лицо и рассержено прошипела:
— Это не твоя забота, предатель! Если бы не ты, Руська бы не попала в аварию! — грязный палец обвинительно уткнулся в сторону молодого мужчины. — Теперь она неизвестно где. Спасатели так и не нашли ни ее останков, ни клочка одежды. От всех пассажиров хоть что-то осталось. И только Руся как сквозь землю провалилась. Я обещала ее бабке, что сама проверю место аварии.
— Я тоже обещал, — отрезал мужчина, вынимая нож из-за пояса и обрезая толстые ветки. — И не только Пелагее Дмитриевне. Себе. Я знаю, что виноват. Раскаиваюсь. Своими обвинениям ты не сделаешь больнее, чем есть. Не старайся. Но я, как Пелагея и ты, чувствую, что Руслана жива.