Первые лучи солнца заглянули в долину, когда мы остановились и Сузев показал нам на снег впереди. Перед нами открылась глухая щель распадка, к которой вели следы зверя и человека. В этом месте Сузев оставил след, боясь спугнуть рысь. Не имело смысла проделывать вчерашний путь зверя и лезть в распадок. Нам нужно было искать его выход из оклада, и мы, посовещавшись шепотом, пошли вправо, навстречу вчерашним замыкающим следам Сузева. Пожалуй, мы описали половину дуги и вышли уже в долину безымянного ключа, когда идущие на поводках собаки рванулись вперед. Мы, не отпуская их, кинулись за ними и скоро опять увидели строчку следов, подошедших к следу Сузева слева.
— Вот… после меня! — возбужденно сказал он. Стараясь не затоптать следы, мы, подтянув собак, рассматривали их. Даже по одним следам можно было судить об осторожности рыси. Подойдя к следу человека, она долго стояла, принюхиваясь, затем прыжком пересекла след и отправилась вниз к ключу. Но странное дело: здесь же рядом был другой, уже входной и совсем свежий след. Неужели рысь после ночной охоты снова вернулась в оклад, на свою старую лежку или она только пересекла его и ушла в другое место?! Что повело ее туда?! Думать было некогда — собаки рвались внутрь оклада, и мы, отпустив на всю длину поводки, побежали за ними. Километр сумасшедшего бега в сопку был пределом наших сил.
— Пускай! — крикнул Сузев, падая от бессилия в снег.
Я подтащил к себе Букета, нащупал на беснующемся псе застежку ошейника, расстегнул ее и в изнеможении привалился к дереву. Моргунов спустил Жулика и, хватая ртом воздух, произнес:
— Бедные кошки…
Не успели мы перевести дух, как где-то за гребнем раздался яростный лай. Нас подхватило, как ветром, и мы понеслись к вершине. Прямо от вершины открывался распадок, по-видимому, тот, с которого начинался наш обход, и где-то на середине его неистовствовали собаки. Три вихря снежной пыли взметнулись по нашей дороге, когда мы спускались вниз.
— Тормози! — закричал Сузев, расставляя руки. — Рогульки, рогульки рубите!
Мы были уже рядом с захлебывающимися от лая собаками. Ах, проклятье! Вокруг тайга — и нет подходящего дерева! Куда ни кинешься, везде только кедры да ели в обхват толщиной. Наконец вижу два молодых дубка, растущих на дне распадка. Спуск крутой, и некогда осторожничать. Тайга, снег, небо и еще раз в таком же порядке… Я продираю от снега глаза, подбегаю к деревцам. Рогульки не ахти какие, но сойдут. Одну бросил наверх Сузеву, другую оставил себе и, не выбираясь из распадка, побежал к собакам. Первое, что я увидел, был Жулик, азартно пытавшийся забраться на вершину сломанного дерева. Я метнул туда взгляд и еще издали заметил рысь. Пепельно-серая, с прижатыми к голове ушами, она, злобно сморщив нос, выгнув спину и растянув свои раскосые прорези глаз, шипела. Рысь показалась мне огромной, и я удивился, как она могла забраться на такую высоту.
Увидев меня, рысь приподнялась, и моя рука невольно потянулась к винтовке, но в это время наверху распадка с шумом появились Сузев с Димкой, и зверь повернулся к ним.
— Ага, попалась! — услышал я распаленный голос Моргунова. — Куси ее, ребята!
Рысь с угрожающим беспокойством заерзала на дереве. Врагов у нее прибавилось, и она понимала, что эти подоспевшие двуногие наиболее опасны. Дерево, на котором она сидела, было сломано пополам и верхушкой упиралось в противоположный склон распадка. Со дна оврага мне казалось, что рысь сидит на головокружительной высоте, в то время как от Сузева и Моргунова она была не более чем в четырех метрах.
Обессиленные гонкой, мы тяжело дышали и пар клубами валил от нас. Собаки, приободренные нашим приходом, готовы были перегрызть дерево.
— Бросай котомки, рубите шест! — услышал я сверху голос Сузева.
Предстояла схватка. Мы освободились от всего лишнего. Оставив рюкзак и винтовку на дне распадка, я выбрался с рогулькой наверх. Моргунов быстро срубил молодую елку, очистил ее от сучков.
— Пихай! — надрывным шепотом сказал Сузев и поднял рогульку.
Димка занес конец шеста на дерево и попытался ткнуть им рысь. Она зашипела еще сильнее и прижалась к дереву. Шест скользнул по стволу, не задев ее. Моргунов отошел назад, чтобы направить свое оружие положе, но рысь, ударив лапой по шесту, перебралась на новое место, Моргунову пришлось заводить шест снова — и рысь тут же передвинулась на старое место.