Вечером у костра Агаша говорит: «Пожили бы еще. Уйдете — одни будем!» За этой скупой фразой явно чувствуется искреннее сожаление. Конечно, она привыкла к нам, к человеческому обществу и представляю, как ей тоскливо будет вновь остаться без людей в этом заброшенном уголке земли. Что может быть хуже одиночества!?
Вечер очень холодный, изо рта валит пар. Глухо шумит тайга. Сон ночью тревожный, беспокойный. И невольно вспоминается, как однажды, в последнюю ночь похода на Красноярское море, к нам пожаловал «хозяин тайги» и учинил полный разгром. От нашей палатки остались одни лохмотья, а сами мы едва унесли ноги. Только мой верный пес Акбар, да не поднятая с воды байдарка спасли нас.
30 августа. День рождение мамы. Если бы она была жива, то ей было бы уже 79 лет. Мама, мама! Вечный пример для меня доброты, ума, мужества, силы характера, выдержки и справедливости.
Утро началось, как обычно, с зарядки. Однако сегодня она явно не на пользу. Присел и замираю от сильной боли в спине. Старая история — радикулит. С каждым часом боль нарастает. Тороплю Льва Степановича со сборами в дорогу. Не исключено, что к вечеру я не смогу двинуться, так уже было весной. Сложил рюкзак — оказался полный. Как пойду? Страшно подумать! Пока Лев Степанович и Николай Петрович собирают палатки и спальники (я уже нагнуться не могу), я веду беседу с Карпом Осиповичем и Агашей. Агаша одаривает нас орехами, шишками, просит взять картошку. Карп Осипович расспрашивает, есть ли у меня семья и говорит: «Поклон им низкий передай». Агаша на прощанье передает Эльвире Викторовне и мне бумажку, на которой красным фломастером написано: «Господи Иесусе Христе сын божий, помилуй мя грешного». Вероятно, Агаша полагает, что эта бумажка с молитвенными словами сбережет нас от многих неприятностей.
Конечно, мы говорим ей искреннее спасибо. Видно, что она переживает, жаль ей расставаться с нами. Карп Осипович и Агаша заготавливают для нас посохи в дорогу. При этом дед приговаривает: «Христианину нужно бороду, крест, лопатину длинную под поясом и посох». Агаша плетет из конопли веревки, а Карп Осипович чинит ими лямки, чтобы навьючить Николая Петровича. Наконец, все собрано. Обмениваемся последними фразами. Николай Петрович незаметно из-за угла избы фотографирует Карпа Осиповича, беседующего со мной. Едва слышен щелчок фотоаппарата, но Карп Осипович это сразу улавливает (вот тебе и плохо слышит!). Мгновенно лицо напряженное, взгляд, брошенный на Николая Петровича, пронизывающий. Но фотоаппарат уже спрятан и мы успокаиваем деда. Кстати, в письме, написанном родственникам, Агафья называет отца не Осипович, а Иосифович — новая загадка!
Все готово. Прощаемся. Слышим предложение еще приезжать и слова: «Спаси вас Господь!» Карп Осипович и Агаша провожают нас до спуска с горы. Оглядываюсь и вижу на пригорке две фигурки, стоящие рядом с наклоненными друг к другу головами, как на старинных фотографиях. До свиданья, добрые люди! Встретимся ли еще?
Спуск вниз очень крутой, скользко на камнях, покрытых мхом. В глазах темнеет от боли в спине. Спуск идет минут 20, но к концу его от напряжения (все приходится делать медленно, щадя спину) трясутся руки и ноги, пот заливает глаза. Дальше путь по тропе вдоль Абакана — по ровной идти легче. Через некоторое время начинается самый трудный для меня участок пути длиной около одного километра. Идет он по крутому склону берега, по камням, по мху, колдобинам, через валежник и коряги, то с подъемами, то со спусками. Местами просто ползу на четвереньках, поднять ноги или прыгнуть не позволяет дикая боль в спине. К концу этого участка выдохся, кажется, до конца. Боль в спине невозможная, а идти ещё часа три. Глотаю очередную дозу анальгина и снова в путь. Дальнейшая дорога просто кошмар. Временами перестаю замечать все вокруг, просто машинально переставляю ноги за впереди идущим, стараюсь не отстать. Очень труден последний участок пути — много поваленных деревьев поперек тропы. А каждая колода такая для меня почти непреодолимое препятствие. Наконец, впереди сквозь деревья мелькает аэродром геологов, а затем и домики Волковского поселка. Навстречу несутся несколько лаек, а впереди всех — наш «пропавший» Каир. Метров за 200 до домиков грянул гром и хлынул ливень. Но промокнуть мы уже не успеваем — спасительная крыша над головой! Теперь отдых! С наслаждением растягиваюсь на кровати, хотя найти безболезненное положение все-таки не удается.