В разговоре дед упоминает Николая-хохла (Н. М. Гудыму), как непослушного и упрямого, вспоминает, что я с Николаем Петровичем провожал его на Каир. Несмотря на возраст, память у деда хорошая.
За нашей беседой, усевшись поодаль, наблюдают три Лыковских кошки. Время от времени Эльвира Викторовна подбрасывает им кедровые орешки, они ловко их щелкают, и с удовольствием поедают зернышки. Вот наловчились! Дед охотно описывает повадки каждой кошки, говоря о них как о членах семьи. Один кот был очень жестоким к остальным, драл и разгонял их. Его Ерофей пристрелил. «А то житья не было». Чем ближе к вечеру, тем чаще дед выглядывает в окно и даже выходит на улицу — волнуется за Агашу, должна прийти, а ее все нет. «Беспокойство одно, приболела она, душит ее иногда, кашляет. Одна забота — с здоровьем неладно, кашляет, удушье. Руку-то припаривала, Николай Петрович помогал, когда в гостях-то был, — полегчало маненько», — рассказывает дед.
Эльвира Викторовна из окна увидела на горе Агашу, сказала деду. Тот радостно бросился встречать. Мы с Эльвирой Викторовной тоже пошли на встречу. Агаша идет с горы, навьюченная тюком сена. Радостно блеснули глаза, сразу назвала всех по имени отчеству. Сбросила тюк сена и достала часы карманные с цепочкой, посмотрела на часы с явным удовольствием и желанием удивить нас. Оказывается, что часы ей недавно подарил Николай Петрович. Рассматриваем циферблат, в середине синим фломастером надпись «Агафье от Николы», а по окружности над цифрами красным фломастером выведены старославянские буквы, обозначающие цифры. Это чтобы Агаше, привыкшей к изображению чисел буквами, было легче ориентироваться во времени. Ай да Николай Петрович, как угадал, как угодил Агаше! За последующий вечер Агафья неоднократно с видным удовольствием доставала часы и сквозь напускную серьезность на ее лице явственно проступала детская радость.
Первым делом Агаша накормила сеном коз, а затем уже пошла в теплую избу. Карп Иосифович успокоился, что она пришла и прилег на гобчике, погрузившись в полудрему. Агаша села с нами. Расспросы, рассказы. Спрашивает, получил ли я её письмо. Отвечаю: «Нет!» — «Однако затерялось где-то». Выясняем, что писала письмо Агаша еще в ту осень, когда мы у них были. Передавала переслать письмо Ерофею, но он где-то потерял мой адрес, и как будто отправил его на адрес Журавлева (когда-то писавшего о Лыковых в «Красноярском рабочем»).
В этот вечер Агаша много и с удовольствием рассказывает, как бы делится с близкими ей людьми, о своем житье-бытье. Помнит в деталях наше предыдущее посещение, без труда между делом вспоминает, что тогда было, что и кто говорил, точно воспроизводит все детали моих медицинских советов. Такое впечатление, что мы только вчера расстались и продолжаем начатый разговор. Агаша рассказала, что наше лечение «свечками» ей помогло и сейчас левая рука болит мало, но теперь разболелся локтевой сустав правой руки. Началось это после работы топором — делала загон для коз, мастерила стол, скамейку, — и копки картошки. Два месяца назад Агаша начала сильно кашлять. «Душит-душит!». Насколько я понял, «душит»— это сильный беспрерывный кашель. Когда Агаша закашлялась, то какого-либо астматического компонента я не заметил. Характер кашля хронического легочного больного.
Утолив первый информационный и разговорный голод, мы преподносим хозяевам подарки. Эльвира Викторовна выкладывает большие красные яблоки, сатин, шерстяной платок. Его Агафья сразу одела и не снимала весь вечер. Я подарил льняной светлый материал в цветочек. Агаша и Карп Иосифович внимательно при свече рассматривают и ощупывают руками материю. «Однако добрый материал, баской!». Спрашиваю Агашу, есть ли у нее перчатки? — «Едак! Хорошо картошку копать!» Дарю ей шерстяные перчатки — все не так холодно будет из-под снега картошку выкапывать.
На ужин Агаша наварила картошки в мундирах. Усердно нас угощает, нарезала ломтиками свой кисловатый хлеб, насыпает кедровый орех. «В этом году ореха совсем не было, неурожай был и на бруснику», — рассказывает Агафья. Однако это говорится вовсе не для того, чтобы гости не слишком увлекались едой, гостеприимство ее искреннее, и она готова отдать последнее. А когда мы с удовольствием уплетаем изумительно вкусную картошку и не забываем похвалить ее, хозяйка просто сияет: «Ешьте, ешьте!» — и, выбирая лучшие картошины из своего бездонного чугунка, не устает подкладывать их нам.