Вечером у костра Агаша с мягким юмором рассказывает про свои злоключения с козами. Два месяца мучалась с новорожденным козленком. Держала его в избе потому, что он был очень слабенький, ничего не ел, мерз. «Хуже, чем с маленьким ребенком, никак-то не отойдешь, ни днем, ни ночью. С рук не сходил — такой вертушок был», — рассказывает Агафья. «Один раз (козленок) все нарушил, измесил, даже налой (где стоят иконы). Сжевал веревку и давай куралесить по избе. Свалил стол, ноги загрузил в посуду — испоганил, напиться-то нечем стало. Тогда уже стала крепко на привязи держать. Большой козел очень бодучий, не справиться, пришлось строить стайку с загородкой. В речку (Сок-су) все время ходила за кормом (сено, сухая картошка, зерно)», — продолжает свой рассказ Агафья. Конечно, все эти заботы с уже многочисленными козами непосильны Агаше и мы советуем не держать их столько, а забить осенью. Соглашается, но еще не решила, кого «персонально». Видя, с какой лаской, поглаживая и разговаривая с козами, Агафья относится к этим существам, нам понятно, что принять решение о забое коз Агафье очень тяжело. Ведь козы стали членами ее семьи, единственными с кем можно переброситься словом за долгие месяцы одиночества. Но в то же время и самой Агафье совершенно понятно, что для ее здоровья содержание и прокорм коз может стать дороже, чем польза от редкого приема молока. Ведь долгие голодные зимние месяцы козы вообще не дают молока, да и летом, похоже, Агафья еще не научилась «раздаивать» их. Во всяком случае, за время нашего пребывания Агафья только один раз доила козу.
Рассказ про коз и другие нелегкие моменты своей жизни временами скрашиваются улыбкой и смехом Агафьи. Неистощим ее юмор и жизнелюбие. Однако перед тем, как разойтись от костра спать, Агаша тихим, скорбным голосом доверительно говорит моей дочери Светлане: «Ты-то сегодня с тятей спать будешь, а у меня ни тяти, ни мамы, никого нет — совсем осиротела». Наверное, и для этого отшельника тайги ничего нет страшнее одиночества. А Светланка, поделившаяся со мной этими словами Агафьи, долго ворочается, не может уснуть, а во сне всхлипывает. Похоже, что ее, как и меня, слова Агафьи потрясли своей безысходностью, и сострадание и жалость затопили душу.
4 августа. С половины ночи моросит дождь. Утром все горы затянуты, сеет мелкий дождик, висит жидкий туман-пелена. Погода к 9 часам не улучшается и пока, конечно, не летная. Все отсыпаются. У костра только Лев Степанович, Агаша и я, ведем беседу. Агаша рассказывает, как в довоенные годы притесняли за веру, не давали справлять религиозные праздники и обряды, разъединяли насильно даже родных сестер и братьев. «Многие церкви были порушены», — эти сведения Агафья, наверное, знает со слов своих родителей. «Тяте-то пожить еще надо было, еще дрова пилил, но не берегся, не одевался (в холод), дрова (бревна) тяжело с пашни таскал, к избе тянет. Говорила ему: не по годам таскаш», — переводит разговор Агафья на больную для нее тему и, отвергая предположения В. М. Пескова, высказанные в «Комсомольской правде», о том, что дед умер от старости. «Как раньше жили на одной картошке, так ведер сто надо на одного (человека), а с семенами, так поболе», — продолжает разговор Агафья на волнующие ее темы. «Нынче горох (плохой) — скоту (а не на еду людям). Ему (гороху) вёдро (солнечно) надо, а все холодно, да дожди. Может, осенью солнышко будет», — говорит Агафья, расчесывая волосы деревянным гребешком, подаренным родственниками из Киленского. Заметив мой интерес к гребешку, Агафья констатирует: «Ранее-то делали из рога коровьего».
Постепенно лагерь просыпается, и к костру подтягиваются остальные члены нашей экспедиции. Неожиданно завязывается беседа о загробной жизни, а книги Мунди «Жизнь после жизни». Валентина Кирилловна рассказала сон о своей смерти. Она превратилась в белую птицу, парила над своим телом, землей, пролетала над очень красивыми цветными лесами, озером, морем. Потом появился туннель со светом впереди и неодолимая сила начала затягивать в него. Примерно, такое описание дают и люди, побывавшие на том свете, в книги Мунди. Валентин Кирилловна рассказала и о своих ощущениях, когда она тяжело болела и уже умирала: «Хотелось прислонить голову, нарастающий гул, погружение, а потом выныривание откуда-то». Я попробовал дать этим явлением, возникающим во время умирания, объяснения с точки зрения современной науки об оживлении (реаниматологии). По данным основателя реаниматологии в нашей стране и в мире академика В. А. Неговского, схожие у различных народов впечатления при умирании или оживлении, могут быть объяснены не мистическими, а вполне материальными причинами, особым устройством различных отделов головного мозга, воспринимающих звуковые, световые и другие ощущения. Агафья с удивлением слушает наши споры о том, есть ли, нет ли загробной жизни. Для нее нет никаких сомнений, что настоящая жизнь начинается на небесах, к ней надо готовиться и вести праведный образ жизни здесь, на земле.