В жизни каждого человека бывают моменты, когда все, о чем мечтаешь, к чему стремишься, что кажется самым важным в жизни, вдруг в какой-то час становится так близко к осуществлению, что уже ясно видишь, осязаешь то, что вчера еще было мечтой. Такое состояние охватило Суханова вчера утром, когда ему вручили письмо Шадрина о положении на фронте. Письмо было обстоятельное и бодрое. Приближался день освобождения Владивостока. Красная гвардия переходила в наступление.
Ссутулившийся, еще более исхудавший от снедавшей его болезни и переутомления, Суханов брел на конспиративную квартиру. Оставалось уже совсем недалеко, когда раздался предостерегающий свист сопровождающего его Леньки Клеста.
Суханов задержался у витрины книжного магазина. Уйти от сыщика не удастся, он слишком устал. Однако район рабочий, здесь не так-то просто арестовать его. И он решился применить свой излюбленный прием: разоблачить шпика.
— Не узнаете? Я председатель Совета. Вы, кажется, что-то хотели спросить у меня? — громко обратился Суханов к шагавшей по тротуару кучке людей. Люди остановились, обступили его.
Сыщик смотрел на Суханова ошалелыми глазами. Суханов обежал взглядом прохожих и укоризненно покачал головой.
— Что же вы, господин сыщик, молчите? Стыдно, что зарабатываете нечестным путем?
Сыщик молча исподлобья оглядывал прохожих.
— Эх! — вздохнул Суханов. — Трус ты. В кармане кольт, а на лбу пот.
Прохожие засмеялись. Какой-то моряк, плотный, низкорослый парень, мгновенно оценил обстановку, плечом оттеснил Суханова.
— Уходи, Костя! Теперь их милости в наш район пути заказаны, обличье приметное.
Суханов выбрался из толпы. Сыщик рванулся за ним, но моряк сильным ударом сбил его с ног.
Через глухие проулки Суханов подошел к Крестовой сопке. Спустившись по грязной, ухабистой Кабановке, закашлялся и остановился. Поеживаясь от озноба, стоял неподвижно, прижавшись к мокрой стене, прислушиваясь к тишине и настороженно вглядываясь в ночь. Перед глазами плыли фиолетовые круги.
Через минуту он сказал терпеливо ожидавшему его Леньке:
— Иди вперед, отдыхай, теперь дойду.
— Не могу, дядя Костя, не велено.
— Эк меня забрало, все нутро выворачивает. — Суханов опустился на какое-то бревно.
Ленька Клест понял: худо председателю, не сможет он дойти до конспиративной квартиры. Пришлось бежать за лошадью.
Суханов жил теперь в лесной даче Верхне-Куперовского лесничества. Охранял ее Кузьмич. После ухода из семьи Власовых он устроился здесь сторожем.
Председателя Совета поместили в крохотной комнатке в сторожке. Обстановка была жалкая: табуретка, топчан, столик на крестовинах. Черный от копоти потолок провис. Из полусгнивших бревенчатых стен торчали стебельки высохшей полыни…
Суханову с каждым днем становилось все хуже. Как-то ночью, услышав неотчетливый стук, к нему торопливо вошел Кузьмич. В прокуренной каморке чадила керосиновая лампа. Суханов беспомощно опустил голову на стол и тихо стонал. Левая рука рвала ворот сатиновой гимнастерки.
Кузьмич приподнял Суханова, подвел его к кровати. Пришел и заспанный Ленька.
Суханов, опираясь на кисти рук, медленно поднялся. Склонив голову, словно нес на плечах груз, сделал несколько шагов.
— Ничего, дедушка, мы еще повоюем. Нас, большевиков, не так-то легко сломить.
— Ладно уж, сердешный, ложись.
Утром следующего дня в сторожку пришел доктор. Он потребовал для больного полного покоя, хорошего питания, безотлучного наблюдения.
Работы у Леньки прибавилось. Беспокойный больной и часа не мог пролежать спокойно: то листовку надо доставить в подпольную типографию, то нужного человека привести, то раздобыть какую-то книгу. Знал Суханов, что близко исход болезни, и торопился, очень торопился.
И все-таки через две недели Суханов поднялся с постели…
Молодой рабочий с минного завода Егор Бояркин отправился как-то вместе с отцом на рыбную ловлю. Когда Бояркины вернулись и выбирали из шлюпки улов, к ним подошел японский мичман и стал что-то кричать по-японски. Отец и сын переглянулись, пожали плечами и снова принялись за свое дело. Мичман подбежал, схватил Егора за руку. Тот легонько отстранил его. Мичман выхватил пистолет и застрелил парня.
Новое злодеяние интервентов всколыхнуло город. Весть о убийстве безвинного человека мгновенно распространилась по городу.
Рабочие минного завода, где работал Егор Бояркин, забастовали, вышли на улицы. К ним присоединились рабочие механического завода и других предприятий. Похороны превратились в мощную демонстрацию.