— Сюда, товарищи! Сюда! — кричали красногвардейцы.
Пулеметчик нырнул за щит, дал очередь. Японцы залегли в кустах, стали отстреливаться. Разгорелась перестрелка.
Красногвардейцы подбодряли бегущих:
— Скорей!
Японский унтер-офицер старательно прицелился и плавно спустил курок. Глотов почувствовал толчок в правую ногу и упал.
Нооно взвалил на плечи раненого и через несколько минут очутился за кордоном.
Подобрав убитого, японские солдаты отступили.
Около перебежчиков захлопотали красногвардейцы, один подавал им чистый бинт, другой — стакан молока, третий крутил цигарку.
— Куда моя попала? — приоткрыв веки, простонал Нооно, оглядывая красногвардейцев.
— Дома ты, у своих. На покури, водицы испей, — суетился вихрастый пулеметчик.
Нооно, поймав за руку красногвардейца, крепко сжал его пальцы.
Глотову забинтовали ногу. Рана оказалась пустяковая, но она-то решила успех плана Нооно: ему и Глотову поверили.
Нооно сбросил рубаху. Фиолетовые синяки, кровоподтеки, багровые полосы от ударов красовались на спине. Рубаха была грязной, в пятнах крови. На ней копошилось множество насекомых.
— За что били-то? — спросил один из красногвардейцев.
— Человек от смерти ушел, а он с вопросами! Шел бы лучше на кухню, щей ребятам разогрел, чайку скипятил, — остановил его товарищ и тут же сам добавил, обращаясь к Нооно: — Ты хороший товарищ! Жизнью рисковал, а раненого из-под пуль вынес.
— Моя русски товариса любит, — отозвался Нооно. — Его мало-мало маленький учи, хоросая люди, кынига читай, писимо пиши.
— Значит, учитель он, так, что ли?
— Учи, учи, шибако хиросо, — Нооно тронул руку Глотова. — Моя паровоза ходи, огонь шуруй, уголь быросай, она учи русски.
Нооно зачесался. Красногвардейцы сочувственно переглянулись.
— Терпи, друг, сейчас баньку сготовим.
— Березовым веником эту вредную насекомую выпаришь.
— Ты, браток, не стесняйся, штаны снимай — и в печку.
После бани, в чистом белье, Нооно и Глотов потягивали горячий чай.
Потом на столе появились щи, крынка молока, тарелка с горкой румяных лепешек. Красногвардейцы жили на скудном пайке: полфунта ржаного хлеба и постные, из крапивы или щавеля щи. Времена голодные. Но людей, спасшихся от смерти, сидевших в японской тюрьме, следовало подкормить, и они раздобыли продукты.
— Изголодались, бедняги!
— Посидишь на японских харчах, не то запоешь, — посмеивались красногвардейцы.
После обеда Нооно ушел к командиру заставы, точно ответил на все вопросы. Составили протокол о перебежчиках с подробным изложением попытки их расстрела японцами.
Через несколько дней красногвардейцы усадили их в поезд, отходящий на Хабаровск.
…Пасмурным утром Нооно и Глотов прибыли в Хабаровск. Здесь они расстались. Глотов пошел в штаб комплектующейся кавдивизии.
Нооно неторопливо шел по улице. Около парикмахерской задержался.
Из парикмахерской вышел широкоскулый мальчик с бумажным змеем. Змей, подхваченный ветром, взмыл в воздух и застыл в вышине. На нем был нарисован двуглавый дракон, пронзенный мечом.
Мальчик оглянулся на Нооно и сделал ему какой-то знак. Потом он остановился, быстро смотал нитку, подтянул змея к себе, свистнул и убежал.
Из-за угла показался уличный торговец овощей с черной косой, заброшенной за плечо. На голове его колыхалась плетеная корзинка, доверху наполненная овощами.
— Парикмахерская закрыта. Хозяин ушел в мейдо, приказал слугам распродать имущество, — скороговоркой по-японски пробормотал продавец овощей, когда Нооно поравнялся с ним.
Нооно продолжал идти, ожидая пароля.
— Следуйте за мной. Вас ждут слуги умершего хозяина, — тихо проговорил продавец овощей.
— Скажите слугам умершего хозяина, что деньги за распроданное имущество надо вернуть.
Продавец кивнул. Нооно пошел за ним. Продавец нырнул в калитку. «Будь хладнокровным, трезвым и смелым. Выучись править преданным телом, как балерина на сцене», — вспомнил Нооно песенку агентов восточного сыска. Он нащупал кольт и последовал за чумазым продавцом. Потом огляделся вокруг, прыгнул через забор, притаился за поленницей.
Продавец, выйдя из калитки и не найдя своего молчаливого спутника, удивился. Долго вертел головой с длинной косой, прошелся несколько раз по улице, потом вернулся в дом.
Нооно прокрался к окну, заглянул в комнату. Там сидели несколько человек, о чем-то возбужденно переговариваясь. Внимательно осмотрев их, Нооно распахнул дверь.
— Здравствуйте, верные слуги Тенжи! Милость Аматерасу освещает ваш трудный путь.