Легионеры залегли, приникли к перепаханной снарядами земле. И вдруг какой-то высоченный солдат поднялся из их рядов. Размахивая белым платком, он побежал к красногвардейцам, на ходу что-то крича.
Игнат удивленно смотрел на приближающегося легионера. Он никогда не видел людей ростом выше, чем он сам. Легионер же был явно выше. И это поразило его больше, чем то, что вражеский солдат решил перейти на сторону красногвардейцев.
— Ого! — пророкотал Игнат. — Этот парень мамке в свое время хлопот немало принес. Ишь, буйвол какой!
Перестрелка прекратилась. Легионеры приподнимались, кричали вслед великану:
— Келлер!.. Келлер!..
В спину солдату ударила пулеметная очередь. Он упал, зарылся головой в траву…
Ночью Игнат Волочай долго ползал по полю боя, отыскивая перебежчика. Нашел его в кустах, куда отполз великан. Сердце еще билось, но он был без сознания. Игнат взвалил легионера на спину и понес в свой окоп.
Санитары промыли ему раны, забинтовали.
Под утро, когда уже пришли санитары, чтобы доставить перебежчика в лазарет, Келлер открыл глаза. Он плохо помнил, что с ним случилось. Оглядев русских, забеспокоился.
— Лежи, лежи, — успокаивал его Волочай, подавая воды. — На, испей, внутре-то, поди, горит. Угостил тебя пулеметчик, долго будешь помнить.
Келлер застонал. Мутными глазами уставился на рыжебородого русского. Видимо, что-то подсказало ему, что это он его спас.
— Спасибо, — с трудом выговорил легионер неподатливое русское слово.
Его положили на носилки и понесли в лазарет. Келлер забеспокоился, потянулся, пытаясь что-то вынуть из кармана. Ему помогли. Он взял записную книжку, написал по-английски свой адрес и протянул листок Волочаю.
— Приезжай, когда не будет войны…
Волочай осторожно обнял Келлера.
— Прощай, брат, прощай! Жив буду, напишу.
Утром бой возобновился. Бригада Тихона Ожогина пошла на прорыв обороны противника.
Из-за скал стеганули пулеметы, загрохотали трехдюймовые орудия.
Тихон Ожогин поднялся во весь рост:
— Вперед, за Советскую Россию!
Не оглядываясь, Тихон побежал вперед, увлекая за собой красногвардейцев. Союзные войска отступили, окопались на новых позициях. Бой разгорелся с новой силой.
Начался штурм сопки Круглая, укрепленной скорострельными орудиями. За прицельными рамками стояли офицеры. Они заменили орудийную прислугу.
Под градом шрапнели и пулеметного свинца красногвардейцы всю ночь шаг за шагом продвигались вверх. Цепляясь за острые камни, в кровь раздирая руки, самоотверженно шли на приступ. Тихон Ожогин первый перескочил каменный бруствер. Гул выстрелов затих. Завязалась рукопашная.
Взошло солнце. Штурм Каульских высот закончился. Над трехглавой вершиной скальной сопки Круглая взвился советский стяг. Бригада Тихона Ожогина продолжала теснить противника в степь, под удар пулеметных тачанок.
В бой вступали все новые и новые резервы интервентов. Подразделения бронемашин и танкеток несколько раз бросались в атаку, чтобы прорваться на Хабаровск, но моряки Коренного бесстрашно отражали этот натиск. По обе стороны железнодорожного полотна догорали бронеавтомобили, танкетки, лежали исковерканные вагоны.
Кожов поднялся к Тихону Ожогину на наблюдательный пункт, устроенный на высокой сосне. Он был собран, предельно напряжен. И только пальцы, вздрагивающие на эфесе клинка, выдавали его нетерпение.
— Не пора ли, товарищ командир?
— Обождать надо. Пусть Отани все резервы втянет.
— Тяжело пехоте.
— Вижу.
Из перелеска вылетел белоказачий полк на вороных конях. Казаки в черных папахах, как на параде, картинно разворачивались в лаву. На черном знаменя горел двуглавый орел. Это был лейб-гвардейский Уссурийский полк. Четыре георгиевских креста сверкали на знамени. Полк в бой вел наказной атаман Калмыков.
— Вот они, соколы, казачья гордость! — воскликнул Кожов, невольно любуясь лейб-гвардейцами.
— Дождались, Борис! Самое время! Иди!
— Шашки во-о-он!.. — прокатился над лугом сочный тенор Калмыкова, подхваченный трубачами.
Клинки замерцали над желтоверхими косматыми папахами. Полк врезался в бригаду Тихона Ожогина, раскидал сучанских шахтеров. Сметая разрозненные роты и взводы, калмыковцы неслись по долине.
Охваченный пылом битвы, обогнав лаву, мчался атаман Калмыков. Западающие за вершины гор лучи солнца вспыхивали в золотой бахроме генеральских эполет. Бывший есаул был доволен. Вчера огласили приказ командующего войсками японского князя Отани о присвоении ему звания генерал-майора.