Перед уходом на завод Фрол Гордеевич провел Наташу к Андрею.
— Вот знакомься! Девка бедовая, в твоем деле сгодится.
С завода Фрол Гордеевич вернулся позже обычного и чем-то озабоченный.
— Что случилось, дядя Фрол? — встревожилась Наташа.
— Племянник Родька нарочного пригнал: подай, говорит, пистонов, волчья сыть, а у меня что же — пистонный завод?
Две ночи бился мастер над изготовлением пистонов к винтовочным патронам. По всей кухне валялась щепа, гвозди, куски меди.
— Ртуть, что ли, паршивая, язви тя, — бубнил он себе под нос. — Рецепт готов, а вспышки, волчья сыть, не дает.
На третью ночь он неожиданно откинулся к стене и закатился дребезжащим хохотком. Екатерина Семеновна, тоже не спавшая, отложила в сторону вязанье.
— Здоров ли, отец?
— Здоров, мать, как молодой бычок. Одолел вот секрет! Теперь дело на мази, волчья сыть. Как сутки, так Родьке сто тысяч пистонов, ну, а уж заряжать стреляный патрон — пустое занятие. Вот гляди, Катя-Катерина — размалевана картина.
Фрол Гордеевич положил пистон на наковальню, вделанную в дубовый чурбак. Ударил молотком. Раздался сухой треск.
Мастер прошелся по кухне, радуясь решению сложной задачи.
— Где ж их делать будете? — спросила Екатерина Семеновна.
— Не беспокойся, мать. Твоя кухня для того не подходит. В минном городке согласились.
— Побереги голову, Фрол, сердце изболелось.
— Будя, будя, волчья сыть. Кто же, кроме нас, рабочих, оружие ладить станет?
Спустя несколько дней старик вручил Ковалю паспорт на имя Андрея Ковальского, мобилизованного военным комиссариатом молотобойцем на механический завод.
— Вот документик, не чета тому. Здесь и ты на месте, ну и буквенная пропись как полагается. И в церковную книгу, язви тя, записан: крещен во Владимирской церкви. Вот и метрика. Меньше путаницы. В случай чего все под рукой, пусть проверяют. Те, кто знает тебя на заводе, — люди надежные.
— Как же удалось метрики-то?
— Жадны дьяки до звонкой монеты, рублевик-то, Андрей, ко всем замкам ключ.
Андрей сжал сухую руку мастера, поблагодарил.
— Ладно уж, язви тя, развертывай, орел, крылья…
— Какой из меня орел!
— Пошли на завод. Твои дела мне понятны, но поберегись, не садись на горячую наковальню, запомни: все вершить артельно, у меня глаз наметан. Оперишься, ну тогда, бог с тобой, полет не ближний.
Андрей понимающе кивнул головой.
— Наши-то работают, волчья сыть, через пень-колоду, ну, а тебе так нельзя. В доверие входи, трудись во всю прыть, чтобы начальство отметило, каков ты есть. Ну иногда и острое словцо подпусти, пусть думают, что ты из тех, кто с меньшаками заодно. Будь они прокляты!
ГЛАВА 29
Веря никак не могла решить вопрос о том, как выполнить поручение. Просто так заявиться в штаб командования союзных войск или в управление контрразведки она не решалась. Она понимала, что устойчивость ее положения в новой роли зависит от того, как она будет принята в обществе.
У Власова было много друзей и знакомых. Веру заинтересовала семья адмирала Корсакова. Она сходила в редакцию японской газеты «Владиво-Ниппон», рассказала об отце. Корреспондент-японец провел целый день в особняке Власова, беседовал с Агнией Ильиничной, знакомился с трудами Власова о Японии. За них генерал в свое время получил орден Восходящего солнца. Газета опубликовала статью о выдающемся ученом-японоведе.
Редакторы эсеро-меньшевистских газет «Далекая окраина» и «Голос народа» не остались в стороне. На их страницах появились портреты генерала.
После этого Агния Ильинична и Вера решились пригласить гостей по случаю годовщины со дня смерти генерала.
В погожий солнечный день в Голубиную падь стали собираться люди, знавшие генерала Власова.
Гостей встречала Агния Ильинична. Она была в трауре. Вера сидела у нераскрытого рояля. На нем стоял кабинетный портрет генерала.
Протоиерей отслужил панихиду. Гости, среди которых было немало офицеров и местной знати, уселись за стол.
Вера старалась держаться поближе к жене адмирала Корсакова Варваре Николаевне. Это была молодая полная блондинка со спокойными движениями, острым язычком и влиятельным положением в обществе. В ее доме часто бывали военные и чиновники министерств автономного правительства Дербера. Охотно заглядывали туда и иностранцы.
К Вере подсел контрразведчик, американский капитан Мак Кэлоу. Завязался непринужденный разговор.