– ...
Семеныч опять благоразумно промолчал, теперь уже внимательно рассматривая незнакомцев. Широкоплечие, все в одинаковом, должно быть дорогом, утепленном камуфляже и добротных унтах, они лишь на первый взгляд были похожи как близнецы-братья. Тот, что говорил последним и явно был у них за старшего, самый высокий и смурной, в отличие от своих напарников, все-таки носил на своем широкоскулом и грубом лице, с ямочкой на массивном подбородке какой-то отпечаток интеллекта. Его большие карие глаза глядели на Семеныча из-под густых черных бровей с хищным прищуром, внимательно и цепко, но без малейшей доли пренебрежения.
– Ну что молчишь, отец? – продолжил он. – Твоя псина кабана выставила – значит, с нас причитается. Так ведь, кажется, у охотников положено?
– А у вас на положено знамо что наложено, – проворчал Семеныч. С трудом отозвал Акая, по злобному виду которого было понятно, что пес настроился биться за свои права не на жизнь, а на смерть, и, от греха подальше, взял его на поводок.
– Идите свежуйте, – сказал как отрезал старший, обращаясь к своим. – Половину задка – деду. – И, повернувшись к Семенычу, улыбнулся: – А мы с батей покурим пока. Может, по сто грамм?
– Не надо.
– Ну, как знаешь, отец, – не стал настаивать незнакомец. – А откуда сам будешь-то?
– А зачем тебе? – все еще настороженно спросил Семеныч. Ну не нравился ему этот парень – и все тут. Несмотря на вполне приветливое обращение, от его массивной крепкой фигуры исходила какая-то невидимая, но вполне осязаемая волна скрытой агрессии. И чувствовалось, что в любой момент она может выплеснуться наружу, и тогда от его мнимой благожелательности не останется и следа.
– Да что ты набычился, батя? – ухмыльнулся парень. – Мы к тебе в гости не напрашиваемся. Так я просто спросил.
– С Ретиховки, – нехотя ответил Семеныч. Для себя он уже решил, что своей доли от дичины, конечно же, дождется, как-никак они с Акаем честно себе на ужин заработали, но с этими натуральными бандюками ни на какой контакт не пойдет. А что этот здоровенный детина явно к чему-то клонит, Семеныч понял сразу. На своем веку немало таких хватов повидал. Мягко стелет, да жестко спать. Да и откуда у этих сопляков, каждому из них не больше тридцати, такие деньжищи? Это ж один джип сколько стоит? Разве своим трудом столько заработаешь? Точно ворье или рэкетиры какие. Бандюки – одним словом. А значит, нечего со шпаной всякой тут разговоры рассусоливать. И Семеныч демонстративно отвернулся в сторону, всем своим видом давая понять, что больше из него и слова не вытянешь.
Дорофеев
Игорь, привалившись спиной к открытой дверце джипа, провожал задумчивым и вполне беззлобным взглядом удаляющуюся сгорбленную спину старика. Как все-таки правильно он поступил, решив не задавать деду вопросов о подстрелянном шишкаре, которые так и крутились на языке. Толку от этого «партизана» было бы – на грош. Таких замшелых совков хоть на куски режь, а ни за что не заставишь кого-нибудь «слить», погрешить по отношению к своей гребаной совести. А вот насторожил бы непременно, что в теперешней ситуации – недопустимая промашка. Через час вся Ретиховка будет об этом судачить, а там, к бабке не ходить, кто-то слишком правильный обязательно начнет в ментуру названивать.
Пока же все шло почти по накатанной. Сыч после своих художеств, ясный день, зачистил территорию грамотно. Этого «таланта» у садюги не отнимешь. Трупы – в проруби. С надежным грузом на ногах. Искать их долго никто не будет: оба холостяки, привыкшие месяцами шарахаться по лесу. Зимник зечара тоже спалил аккуратно, до последней доски и без пожара в тайге. Щир еще утром доложил, самолично проверил на месте. Значит, с этой стороны опасаться нечего. Одна заноза в заднице – этот недобиток. Но тут тоже вроде бы проблем особых не намечается. Раз он из района не выходил – а об этом наглядно говорит отсутствие наследа, – значит, примерз без верхней одежды да еще с тяжелым ранением где-то под кедрой. И без посторонней помощи может вообще окочуриться. Правда, надеяться на это все же не стоит – как-никак офицер запаса, а уж выживать в любых условиях их, сволочуг, учили. Надо будет, кстати, на всякий случай, попросить мужиков из райотдела разузнать о нем поподробнее...
Но как ни раскладывал привычно в голове все по полочкам, пытаясь подсознательно привести себя к мысли о том, что тревожиться не о чем, на душе оставалось непривычно муторно. Что-то где-то явно не срасталось. Может быть, оттого, что на хвосте теперь висели армяне и на решение возникшей «проблемы» было слишком мало времени?