Увы, никаких фотографий у меня не имелось. Поэтому вариант с этим паспортом временно отпадал. Хотя и не отметался безоговорочно. Просто откладывался до того момента, когда я смогу такой фотографией обзавестись. Наверное, лучше всего это будет сделать в Харбине, куда я наметил свое дальнейшее путешествие. Пожалуй, это единственное место, находящееся относительно недалеко отсюда, где я смог бы почувствовать себя в относительной безопасности, и откуда я смог бы беспрепятственно выехать в любую другую страну. Правда, до него больше двух тысяч верст, но зато все поезда, отправляющиеся во Владивосток, проходят именно через этот город по линии Китайско-Восточной Железной Дороги.
Отвлекшись на размышления после находки, я вновь вернулся к содержимому железного ящика, и тот заставил меня вновь немало удивиться найденному там. При этом, то что я там обнаружил, было гораздо лучше и удобнее, чем весь вагон с золотом, стоящий неподалеку. В сейфе обнаружилось три пачки долларовых банкнот, разного номинала. Одна из них имела номинал купюр в пятьсот долларов с изображением какого-то Маршала, другая в пять тысяч долларов с изображением Мэддисона, обе пачки были выпущены в 1918 году. Последняя была упакована десятидолларовыми купюрами, 1901 года выпуска с изображением бизона и двух мужиков по обеим сторонам от него. И если пятьсот пятьдесят тысяч долларов вполне могли обеспечить мне достаточно уверенный старт на территории США, то та что с изображением зеленого быка, наверняка поможет добраться до этой страны. К тому же одно дело тащить на себе килограммы золота, и совсем другое три пачки денег, которые легче и спрятать и сохранить в дороге. Да и вести расчеты деньгами в любом случае проще и привлечет меньше внимания, чем желтый металл. Да и что говорить о старте, если такая сумма в долларах на сегодняшний день, по покупательской способности равна почти десяти миллионам в конце двадцатого века. Увидев это богатство, я долгое время сидел за столом, выкуривая одну сигарету за другой, тупо уставивший в найденные банкноты. Целый вагон драгоценностей, находящийся в двух шагах от меня, имел гораздо меньшую ценность, чем то, что находилось передо мною. Максимум, что я реально мог взять с собой, это пять, пусть десять килограмм золота, с очень сомнительным результатом его реализации. Здесь же, перед моими глазами лежало целое состояние, которое на сегодняшний день, ставило меня на один уровень с достаточно состоятельными людьми. Оставалось совсем немногое. Вывезти эти деньги за границу и при этом сохранить не только их, но и свою жизнь. И это было пожалуй самой большой проблемой на сегодняшний день.
Придя в себя после того, как в отсеке стало нечем дышать, я поднявшись открыл форточки для проветривания и вернулся к сейфу. То, что еще оставалось в нем меня не очень заинтересовало. Это были печати уже несуществующей Освободительной Армии, какая-то записная книжка с повседневными записями, несколько коробочек с наградами в виде крестов, и письмо. Последнее датировалось серединой января 1920 года, и было адресовано Софье Федоровне Омировой — законной жене А. В. Колчака. Почему, я упоминаю законность брака? Все просто, именно как раз незадолго до своей гибели, у Александра Васильевича Колчака, появилась любимая женщтна. Все как в поговорке о том, что каждый уважающий себя мужчина, обязан иметь любимую женщину. Главное, чтобы об этом не знала жена. Здесь получилось несколько иначе. Жена прекрасно знала наличие любовницы, и даже в какой-то мере, была не против ее существования. Учитывая то, что все это время она проживала в Париже, прекрасно понимала, что мужчине необходима женщина, и потому зная о том, что ее муж любвеобилен, была не против именно этого его выбора. Когда-то я читал о том, что получился своего рода любовный треугольник, когда все трое, прекрасно ладили друг с другом, и даже общались в письмах, без каких либо обид. Анна Тимирёва, довольно известная русская, а позже советская художница и поэтесса, покинувшая Омск вместе с Колчаком, попыталась успокоить адмирала и решила пойти под арест вместе с ним. Увы, этому не суждено было сбыться и хотя Анна Васильевна оставалась неподалеку от того места где содержался А. В. Колчак, до его расстрела им так и не суждено было встретиться.
На простом почтовом конверте значился адрес его жены, в Париже. То, почему оно не было отправлено в свое время, было вполне понятным, потому как судя по дате указанном в письме, Колчака арестовали буквально через два дня. Разумеется, можно было не обратить на него внимания, но я все-таки отложил его в сторону, решив, что если будет такая возможность отправить его когда буду находиться уже за рубежом. Конверт был не запечатан, поэтому я вполне смогу сделать небольшую приписку о том, где именно обнаружил это письмо, при каких обстоятельствах, и почему, не смог переслать его раньше.