Вахтенный, видно, и во сне не забывает устав службы — просыпается, почувствовав посторонних на вверенном ему судне. Очнулся, смотрит на нас не очень приветливо. Неловко нам становится: спящего разбудили. Не станешь же сейчас расспрашивать про колодец да воду. Поэтому мы спрашиваем первое, что приходит в голову:
— Чей это катер?
— Проектировщиков из Москвы, — неохотно отзывается вахтенный.
— А что они проектируют?
— Мост железнодорожный.
— Мост? Какой мост? Разве тут есть железная дорога?
Парень глянул на нас и вовсе с недоверием. Прежде, чем ответить, обувается, проводит рукой по своей великолепной шевелюре.
— А вы ничего не знаете? И даже не слышали про железную дорогу?
Мы искренне признаемся, что ни о чем этом нам неведомо. И тогда вахтенный решительным тоном произносит:
— Вот что. Я сам в этом мало смыслю. А вам советую на берег сойти и идти в деревню — прямо в изыскательскую партию. Там вам все расскажут, как есть.
— Это в какую же деревню? И кого там спросить?
— Ах, да! Совсем забыл! Сегодня все на вертолете улетели осматривать пойму. Один только Игнаков остался. В общем, так: спросите дом Лехтмана. Лехтман — это начальник партии. А деревня называется Сузгун.
Дом Лехтмана мы находим после того, как минуем рыбозавод на берегу, огороды поселка и длинную деревенскую улицу. Толкаем калитку крепких ворот. Входим во двор. Потом открываем дверь в дом и попадаем в светлую просторную горницу, где стоят лишь два сколоченных из досок стола. За одним из них среди вороха неоконченных чертежей, калек и схем сидит молодой человек.
Он представляется: Игнаков, старший инженер Гипротрансмоста. И заметно рад тому, что хоть кто-то живой посетил его в добровольном заточении.
Мы сразу задаем ему столько вопросов, что он как-то теряется:
— Вот тут, — следует жест в сторону стола, за которым он работает, — будущий мост изображен почти в законченном виде.
Мы старательно рассматриваем бумажные полотнища, которые покрывает паутина линий, черточек, кружочков. А потом замечаем, что было бы лучше, если бы он сам своими словами рассказал о будущем мосте.
Тогда пойдемте к реке, где створ моста.
А когда мы выходим из дома, он обращает внимание, что у одного из нас в руке закоптелый чайник. И тут нам приходится признаться в том, что искали мы вовсе не проектировщиков, а колодезную воду.
Первые с Севсиба
Мы выходим за деревню и шагаем по краю пыльной дороги. И ждем, что он первый заговорит о том, как перемахнет через Иртыш железнодорожная колея, как ляжет она на низменное правобережье. А Игнаков спрашивает:
— Ну, как там Москва? Пять месяцев и восемь дней не был дома. И сколько еще тут придется быть, неизвестно.
Грешным делом, мы испугались, что у старшего инженера из столичного института начался приступ ностальгии. Однако опасения наши не подтверждаются. Видно, он просто рад случаю встретиться вдали от родного города с земляками. И уже через несколько минут говорит:
— Места здесь интересные. Вы слышали что-нибудь о Сузгунских юртах? Между прочим, совсем недавно так называлась эта деревня. А легенду об одной из жен хана Кучума, которая погибла здесь, знаете? Нет?! И о знаменитых сузгунских оружейниках— тоже?! Ну… Какие же вы тогда путешественники.
Нам приходится парировать шутливый упрек, ссылаясь на виновника всех наших бед — пустой чайник.
— Посмотрите на этот холм, — кивнул он влево, где на ровном месте высилась остроконечная, как шапка печенега, сопка, поросшая монументальными елями. — На всех наших картах она значится как Сузгунская сопка. Высота ее — семьдесят метров. По преданию, сопка возникла на том месте, где погребла себя и всю свою челядь прекрасная Сузгэ — одна из жен сибирского хана Кучума. Узнав о победе дружины Ермака и бегстве своего владыки, она в тот же миг приказала подрубить деревянные опоры, державшие заранее насыпанный над ее юртой холм. Не правда ли, это предание столь же прекрасно, как и надгробный холм?
Дорога не спеша возвращает нас к Иртышу, и мы успеваем дослушать рассказ земляка о здешних оружейниках, хотя, честно говоря, никак не верится поначалу, откуда в старину могли оказаться тут мастера, чьи ружья славились на всю Сибирь. Впрочем, не знает этого и наш спутник. Он только пересказывает то, что услышал сам от сузгунских стариков.