Ныне же Киреевское — место паломничества проектантов. Полномочные представители многих проектных институтов ведут кропотливые изыскания. Их привлекает площадь, на которой можно разместить крупный нефтехимический комплекс. Неограниченные запасы воды и строительных материалов, дешевые итатский бурый и кузнецкий каменный угли, нефть и газ Обь-Иртышья, торф и древесина, термальные воды и железные руды обещают большое будущее Киреевскому. И через несколько лет, быть может, мимо этой тихой пристани не будут проплывать безостановочно большие теплоходы.
Если Киреевское имеет все шансы стать городом, то село Колывань было когда-то им. Такая уж судьба! Известное было место на всю Сибирь. Притрактовый город! Стоял на бойком месте, где сходились водная дорога и знаменитый тракт. Отсюда скакали в Восточную Сибирь почтовые тройки, экипажи с чиновниками, путешественниками, дипломатами. Отсюда тащились на запад тележные обозы с забайкальским золотом и соболем. Опустел, однако, шумный город, когда спрямили тракт и пошла торговая дорога южнее.
А за Колыванью потянулись слева по ходу заборы. Опоясали они сосновые боры. Замелькали дачи и санатории, дома отдыха и пионерские лагеря. Ну, раз появились длинные заборы в лесу, значит, наверняка большой город вблизи.
Мост русского писателя
Единственное ощущение, причем одинаковое у каждого, — наконец-то кончается! Будто полегчало сразу. И еще какой-то холодок жуткости от неимоверного числа водных переходов и черт знает каких ночевок, пейзажей и лиц встреченных людей, запечатлевшихся с фотографической точностью. Закроешь глаза — и все это тяжело опрокидывается на тебя. Память возвращается назад, напоминая самое трудное и счастливое. Но ты сопротивляешься: нет, нет — это уже позади, пройдено, а остается еще что-то другое, неизведанное, и оно впереди.
Все это нахлынуло в те минуты, когда окончательно уверились: плывем уже по главной улице Новосибирска.
Как засуетился тут экипаж! Каждый отыскивает в рюкзаке парадные брюки. Из двух персональных рубашек каждый выбирал ту, что почище да помоднее. Труднее всего найти носки. Ну как же без них в городе? Одному срочно понадобилось даже зеркало.
Как просто было до путешествия, еще в Москве, «прогуляться по карте» и, дойдя до самого крупного кружочка на Оби — крайнего пункта маршрута, — заметить небрежно: «Вот и все!» А вот теперь, досыта нагулявшись по зыбким просторам, достигли заветного кружочка. И что же? Никто не позволил себе бросить многозначительно и небрежно: «Вот и все!» Наверное, о таких вещах все-таки не говорят вслух.
За кормой остаются Медвежьи острова, устья речек, затон— ориентиры для рулевого. И вдруг Обь преображается. Прямо на глазах. Начинает сужаться. Куда девалось ее раздолье? А как изменился рисунок берегов! Спрямленные, словно под веревку, они сдавливают русло. Будто тут затеяли взять реку в трубу, да раздумали. И город тотчас же придвигается к фарватеру — нависает этажами зданий всевозможных стилей, дымными трубами, парковой зеленью, ущельями улиц, стенами заводских корпусов, портальными кранами.
Вот какова ты — теперешняя сибирская столица!
И в тот день, и на следующий мы заглядываем в лицо города. Но уже не с главной водной магистрали, а с площадей и улиц, с перекрестков и окраинных переулков. Новосибирск отовсюду предстает разным, непохожим. И всегда чужим. А в голове вертится, как навязчивая мелодия, одна мысль: ну, что же ты находишь здесь интересного, о чем сможешь по-своему рассказать? И ты носишь с собой это беспокойство. Как тень, преследует оно в толпе на Красном проспекте, что тянется почти через весь город, в столовой, где равнодушно пережевываешь сардельки с макаронами, на скамейке под тенью деревьев, в залах краеведческого музея. Когда это преследование досаждает особенно чувствительно, пытаешься спастись риторическим вопросом: как тут описывать третий по площади город России, если это уже сделано десятки раз отечественными и зарубежными перьями?
Но от этого не становится легче. Довольно четко рисуется встреча с друзьями, которые дома непременно станут допрашивать:
— Ну, как оперный? Действительно хорош?
И что же ответить?
— Оперный? Конечно… Особенно снаружи.
А что же еще скажешь, если не попали в оперный из-за чересчур потрепанных ботинок. Пилигримы тоже, как известно, не посещали храмов.
— А бюст Покрышкину видели?
— Видели.
— И Академгородок — тоже?
— Тоже.
Значит, об этом люди уже знают. И об оперном, и о бюсте, и об Академгородке. Так кому же нужны описания всех достопримечательностей, даже самые добросовестные? Все это есть в справочниках, путеводителях, газетах.