Просто руки опускаются, когда думаешь, что ничего не привезешь из далекого города, кроме лаконичного «да», «видели». О чем же рассказать?
— А мосты? Вернее, первый мост? Ты помнишь?
Да, это нельзя не помнить.
Там, где Обь течет в «трубе», стиснутая коренными каменными берегами, отчего выгнулась ее спина, мы увидели мост. Самый обыкновенный. С ажурными арками. Таких теперь не строят. Но что-то заставило запомнить его! То был наш первый мост после Тюмени. После 2871-го километра плавания под распахнутым небом.
Мы встречали лодочников-перевозчиков, паромные переправы. Порой попадались места, где люди с берега на берег переправляются однажды за лето. Только за Тобольском мы ощутили над головой воображаемую тяжесть мостовой стрелы. И то лишь тогда, когда один из проектировщиков Севсиба сумел разбудить наше воображение рассказом о перекрытии Иртыша.
И вот в самом Новосибирске такая встреча. Да, мы соскучились по мостам. И часто в пути вспоминали каменные творения над Невой и Москвой-рекой, волжские и камские гиганты. Но оказывается, сибирские тоже внушительны. И этот — тоже. Честное слово, вид на мост с воды лучше, чем с моста на воду. Мосты снизу разные. Нет двух похожих.
Сначала по лицам нашим пробежала прозрачная тень мостовых переплетов. Потом он сам навис всей громадой. Несколько минут пересекали эту тень. И они показались спрессованными из ощущений, какие переживаешь не часто. Это когда мгновения вмещают нечто большее, чем просто время, когда прикасаешься к чему-то значительному для тебя и важному, когда увиденное рождает цепную реакцию чувств.
Нет, ничего не произошло в те минуты. Ровным счетом ничего. Катер тихо полз против упрямого течения. Мост оставался висеть над головой. Мы заметили только, как на него ворвался локомотив. И состав затеял игру с солнцем. Пассажирский бежал с правого от нас берега. С запада на восток. Откуда? Может, из Тюмени. Почему-то хотелось, чтоб непременно из Тюмени. Куда? Может, в Красноярск. Почему-то хотелось, чтоб непременно в Красноярск.
Он одолел Обь одним рывком. И от этого гудела километровая ажурная громада. Как колокол, растревоженный прикосновением ветра. А сквозь гул этот слышалась скороговорка шпал и рельс на стыках. Мост подобно седоусому ветерану кряхтел, сетуя на тяготы службы. Сколько таких составов пропустил он на своем веку! Скольким людям, приникшим к окнам, показал великую Обь! Переселенцам, гонимым нуждой на восток. Защитникам царя и отечества, возвращавшимся на костылях с японской кампании. Торговцам, что терпеливо добирались до Курильских островов, и горнозаводчикам Алтая. Колчаковцам и наперсникам разных атаманов. Красногвардейцам. Строителям Комсомольска-на-Амуре и первым подводникам Тихоокеанского флота. Легендарным сибирским стрелкам, что ехали на выручку столице в сорок первом. Созидателям Братска… Вся Россия нынешнего века слышала перестук колес над Обью.
Около моста приметно устье речонки. Посмотрели в лоцию. Каменкой называется. Оттого, навесное, что издавна по камням прыгает ее воде. И другие речки впадают неподалеку от моста со странными именами — Ельцовка-1 и Ельцовка-2. Есть еще Иня, Чема, Тула. Но все они не в счет. Разве мало одной Оби? Она обнажила у крайних мостовых опор каменья, твердость которых испытывает неустанно сама же. Но они не поддаются. Ни льдам, ни дождям, ни паводкам. И говорят, что ложе Оби в этом месте еще тверже — гранитом устлано. Значит, крепкий фундамент выбран для опор.
Этот мост не молод. Старожилы называют его «мост Гарина-Михайловского».
— Но позвольте, — возражали мы, — с каких это пор мостам стали присваивать имена? Фабрика там или колхоз, школа или стадион — это понятно, но…
Но нам дают понять, что речь идет о неофициальном, так сказать, имени. И добавляют: рассказывать, почему так произошло, — значит рассказывать в сущности всю историю Новосибирска. А начинать надо с тех времен, когда он был еще селом Кривощековым.
Автор «Детства Темы» известен не менее как инженер. Когда одновременно из Владивостока и Челябинска начали строить Великий сибирский железнодорожный путь, наметку трассы на западносибирском участке производил путеец и писатель Н. Г. Гарин-Михайловский. Это он дал заключение, исследовав теснину Оби: «…против устья Каменки строить мост через Обь, реку великую».
Когда же это было?
Проезжая однажды через Сибирь во время своего кругосветного путешествия, писатель записал в дневнике: «Река Обь, село Кривощеково, у которого железнодорожный путь пересекает реку… Я с удовольствием смотрю и на то, как разросся на той стороне бывший в 1891 году поселок, называвшийся Новой Деревней. Теперь это уже целый городок…» Годом раньше, по дороге в сибирскую ссылку, переезжал через Обь В. И. Ленин. В письме к матери он писал, что переезд через Обь приходилось делать на лошадях, потому что мост еще не был готов окончательно.