— Ладно, будет винт! — сказал главный инженер. — Сниму со своего катера на подводных крыльях.
— Да, нет! Надо с этим разобраться, — вмешивается молодой крановщик, который спустился из своей кабины. — Кто это мог взять?
— Я с ночной смены остался. Так вот видел, как помощник машиниста со свертком из порта выходил. Не он ли грешным делом?.. — сообщает один из грузчиков.
— У него, однако, такой же катер, — добавляет кто-то.
— Кончу смену — поедем к этому поммашинисту, — решает за нас крановщик.
Мы готовы ехать куда угодно и к кому угодно. Как же без винта? И вот вместе с крановщиком, о котором узнаем, что зовут его Геннадием и что он недавно демобилизовался с пограничной заставы, отправляемся на поиски винта.
Геннадий обещает, что дорога будет не дальней.
— Мне рассказали, где он живет, и я сверху, из кабины, разглядел его дом.
Мы шагаем по мосту и попадаем в заречную часть города — Затюменку, как называют ее здесь. Идем улицей, что тянется вдоль Туры. И сразу замечаем, как много тут лодок. Они стоят на воде, во дворах под навесами, в палисадниках, даже посреди улицы. Уж каких только посудин нет тут?! Дюралевые «казанки» и штопаные-перештопанные обласки, самодельные катера и судовые шлюпки под парусом, вятские полуглиссеры и байдарки… Прямо не улица — речной музей под открытым небом. Нигде не встречали мы столь могучего «малого» флота. Видно, здесь лодочный мотор предпочитают всякому другому. Даже автомобильному. Пожалуй, живя у воды, нельзя иначе.
Дивимся мы лодочной улице, а у самих неспокойно на душе: наш-то катер без винта, а вернем ли его — неизвестно. Да и положение незавидное. Откуда знать, причастен ли поммашиниста к пропаже винта. А если нет?! Разве не может человек после смены сверток с собой унести? А то что у него такой же катер, доказательство слабое. Вон сколько тут таких же катеров.
В общем, мы больше полагаемся на нашего спутника и его решимость, чем на себя.
Приблизившись к крайнему дому, Геннадий предлагает:
— Сделаем так: пойду я один. Я ему все выложу. Если взял — отдаст. А вы тут, у дома, побудьте.
Мы ждем долго. Терпеливо и с надеждой. А когда Геннадий появляется, руки его пусты. Мы на всякий случай все же спрашиваем: «Ну как?»
— Нет его дома, — спокойно отвечает он.
— Зачем же было время терять, — не очень тактично замечает один из нас. — Нет так нет.
— Там только жена и сынишка его. Вот я им все и растолковал про вас: откуда приехали, куда поплывете. В общем, про все путешествие. Даже по карте маршрут показал.
Следующим утром в порту нас ждет сюрприз: винт стоит на своем месте. Тот самый, чуть тронутый красной краской. И по этому поводу рабочие радуются больше нас. Они подходят, заглядывают под днище катера. У них такой вид, будто они хотят удостовериться, не из чистого ли золота винт на нашем катере.
Нам же не остается времени дознаваться, как и когда появился на своем месте злополучный винт. Мы заняты последними приготовлениями к спуску катера на воду. И тут выясняется, что нет свечей. В сущности они есть, но надежда на них плохая. Мы уже забыли, когда меняли их последний раз.
— Схожу в мехмастерские. Тут недалеко. Может, сменяю запасной карбюратор на свечи, — говорит Борис.
Он возвращается только через час, отчего Владимир вскипает негодованием:
— Где ты пропадаешь? Катер готов. У крановщика нет работы. Каждая минута на счету, а ты!.. Выменял свечи?
— Нет, не выменял.
.— Ну, знаешь!».
— Понимаешь, прихожу в мастерские, а там обеденный перерыв. Никто по делу и разговаривать не хочет. Все шахматами заняты. Двое играют — остальные болеют. Представляешь, за доской начальник мастерских и парнишка-сварщик. Интереснейшая партия! Начальник атакует, как Таль. Да поторопился. И проиграл. Я ему говорю, что в атаке последовательность ходов нарушил. Он не верит. Кипятится и замечает мне, что, мол, каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны. Ну, тут я не выдерживаю. И мы садимся играть. Когда я объявил мат, начальник мастерских разводит руками и говорит, что за такую красивую партию в их шахматном кружке меня наградили бы призом. Я ему говорю: а нельзя ли получить вместо приза шесть свечей для ГАЗ-51. Вот, пожалуйста, и свечи, и карбюратор.
Ввернуть свечи — дело минутное. И мы уже подводим стропы под днище катера, как вдруг слышим:
— Кто тут старший на катере?
Оборачиваемся на голос, видим: стоит девушка русоволосая, в пестром платье. Хмурит брови и смотрит строго.