— Дюссельдорф из Вестфалии? — Переспросил я и тут же добавил ещё один вопрос. — А в самом Мюнхене хоккейная команда есть?
— В Мюнхене спорт номер один — это футбол, — гордо ответил через переводчицу водитель автобуса.
«Вот значит, как получается, — подумал я. — Хоккея в данный момент в больших немецких городах просто нет. Кроме Дюссельдорфа, конечно. Это потом появятся клубы из Кёльна, Берлина, Мюнхена и Франкфурта и немецкий хоккей начнёт прогрессировать. Но это будет ещё не скоро. А „проходимец“ Гюнтер молодец, быстро сориентировался. Официальные матчи у нас состоятся в Фюссене, Ландсхуте и Гармиш-Партенкирхене, где базируются три баварские команды из Бундеслиги. А сегодняшние коммерческие матчи уже пройдут в Аугсбурге, в Кауфбойрене и в Бад-Тёльце, где домашние матчи играют другие три баварские команды из той же Бундеслиги. Едем на автобусе по „рыбным прикормленным местам“, то есть по тем городам, где хоккей — это спор номер один. В таких местечках народ и без рекламы заполнит до отказа ледовые дворцы».
Как я и предполагал, спустя час, четырёхтысячный дворец в Бад-Тёльце трещал по швам от нахлынувших на трибуны любителей жесткого бескомпромиссного хоккея. Ведь «прохиндей» Гюнтер, скорее всего, продал билетов гораздо больше, чем вмещал старенький хоккейный дворец, так как очень много людей сидело в проходах и стояло прямо у бортов. И подумаешь две — три шайбы, которые местный «Третьяк» выгреб на первых минутах из своей сетки, главное чтобы была борьба, страсть, сокрушительные удары в тело, и чтоб деревянный борт дрожал от каждого силового приёма.
— Гюнтер, пивовар баварский, признавайся, сколько билетов впарил?! — Гаркнул я раздражённо, когда вернулся на скамейку запасных, ведь только что у борта чуть-чуть не зацепил случайного болельщика локтем в голову.
— Я, я, гут, — заулыбался предприимчивый родственник Урсулы. — Иван, надо сейчас делать драка.
— Драку захотел?! Вот я тебя сейчас на лёд для этого специально и вытащу! — Психанул я и обратился уже к нашему переводчику из комитета. — Виктор Алексеевич, вы у этого махинатора прямо сейчас гонорар за игру заберите. Вдруг он все деньги по дороге случайно потеряет. Не нравится мне этот баварец что-то.
— Капиталист, что с него взять, — пробурчал переводчик и «большой» знаток редкого языка чамикуро.
— Иван у тебя сейчас по договору небольшой кулачный бой. — Похлопал меня по плечу Всеволод Бобров. — Прошу, не убей никого, а то, как бы не было неприятностей в нашем посольстве.
— Не убей, не укради, не желай жены ближнего своего. Я что, святой что ли?! — Зарычал я, выскакивая на лёд не то для драки, не то для вбрасывания шайбы.
«Додумались прописать в договоре минуту, когда должна состояться драка, бюрократы хреновы, — подумал я, искоса рассматривая своего соперника по честному хоккейно-боксёрскому поединку. — А ничего так парень, широкие плечи, сбитый нос, массивный подбородок, на коньках стоит правда неважно, руки короткие и рост не выдающийся. Как же тебя дорогой товарищ из ФРГ случайно не покалечить? Загадка, однако».
Сигналом к поединку послужила брошенная судьёй шайба на лёд, которую я презрительно отпихнул коньком в сторону, чтобы случайно не наступить. И лишь затем я откинул клюшку и одним движением сбросил хоккейные краги вниз. Рядовые баварские бюргеры разом засвистели, затопали ногами и заулюлюкали. Мой соперник, тоже сбросив краги, поднял кулаки к подбородку и принялся ждать, когда я его начну превращать в боксёрскую грушу. «Секунд десять покатаюсь вокруг несчастного, — подумал я, — зачем сразу колотить невиновного парня?». Но внезапно этот парень сам бросился в атаку, чем вызвал восторженный оглушительный рёв всех своих земляков.
Хорошо, что я успел ухватить смельчака за свитер, и одновременно скользнул вправо, иначе неизвестно — чем бы резкая атака для меня закончилась? Но сейчас, кружа вокруг широкоплечего, но невысокого паренька я отвешивал ему свободной правой рукой плюхи на любой вкус и цвет.
— Швайне, швайне, — бухтел несчастный поединщик, беспомощно отмахиваясь от меня, но терпел.
«Зря такую карусель закрутил, — разозлился я на себя, окучивая пострадавшего за проклятые доллары хоккеиста. — Нужно было баварца уронить на лёд, оседлать и легонько поколотить. А теперь придётся один раз больно двинуть и тогда уже валить, иначе на трибунах решат, что я испугался. Эх, прости родной!». Звонкий шлепок от попадания кулака в скулу услышали даже зрители на первых рядах. Хоккейный шлем в мгновение ока превратился в неопознанный летающий объект, а широкоплечий парень тут же обмяк. Поэтому баварца пришлось ещё и приобнять, чтобы он не разбил голову от падения на жёсткий и уже окровавленный лёд.