— Не спи капитан! — Рявкнул я. — Переводи!
Мишин же немного закопался, и чуть было не потерял шайбу ведь на него активно «насел» игрок гостей. Хорошо вовремя вмешался в борьбу Боря Александров, и шайба опять вернулась на синюю линию защитнику Юре Фёдорову. А тот почему-то зарядил со всей силы по воротам. Хотя я предупреждал — не палим в рамку, если тебя блокирует игрок.
— Б…ь! — Только и успел я выкрикнуть, когда шайба угодила в центрфорварда и капитана «Крылышек» Дмитриева.
Но затем непонятно каким способом, черный диск отрикошетил и вывалился на клюшку Скворцову, который тут же его швырнул вдоль линии ворот. И я вместе с игроками обороны гостей, Гущиным и Шаталовым, как стая голодных собак, бросился бить непослушную шайбу. Удар, удар, ещё удар. Кто-то в сутолоке вмазал мне в челюсть. Я тоже кому-то дал локтем в глаз. А что же шайба? Она откатилась за ворота, где её подхватил капитан москвичей Дмитриев и выкинул, не глядя из своей зоны. Стадион резко затих, так как черная дискообразная «чертовка» через секунду медленно, но верно вползала в наши незащищённые ворота.
Затем, когда на табло высветились убийственные цифры — 3: 4 в пользу «Крыльев советов», а судья из Ленинграда дал финальный свиток, трибуны разом засвистели. Группа фанатов в характерных хоккейных свитерах, ударяя в барабан, принялась скандировать: «Эй, Тафгай — иди, бухай! Эй, Тафгай — иди, бухай!».
— Предатель! — Крикнул кто-то с трибуны, когда я намеревался уже покинуть площадку, и буквально тут же с непонятно стороны в меня прилетела пятикопеечная монета. А затем посыпался настоящий град из монет разного достоинства и я, прикрыв глаза руками, под свист, улюлюканье и выкрики «предатель», скрылся в подтрибунном помещении.
Что мы могли сказать друг другу, сидя полностью обессиленные в нашей домашней раздевалке? Всеволод Бобров тоже смотрел в одну точку, пытаясь как-то переосмыслить произошедшее. С одной стороны «посыпать голову пеплом» было рано. Оставалась ещё одна завтрашняя игра в запасе. Но с другой стороны никто не ожидал, что любовь болельщиков вмиг обернётся ненавистью. Хотя после травли нашего старшего тренера и меня в газетах и журналах, где живописали пьянки и спекуляцию иностранным ширпотребом, кое-что подобное можно было представить. Ведь СМИ — это страшное средство воздействия на умы людей не озабоченных здоровым критическим мышлением.
Воскресенье 19 марта, я всю первую половину дня посвятил раздаче долгов, за купленные доллары, и сборам к окончательному отъезду с базы «Зелёный город» и вообще из Горького. Решение — сразу после последней игры сезона уехать в Москву, возникло этой ночью. Поэтому рано утром я помыл сумку, которую мне в Череповце бандиты пробили ножом, а потом проделал в ней ещё несколько небольших прорезей. По моему замыслу из старой сумки должна была получиться прекрасная новая переноска для кота Фокса. Но котяра категорически был не согласен, кататься в такой не комфортной обстановке. И как только я его помещал внутрь, он сразу начинал ругаться, громко и грозно мяукая. Именно за этим занятием меня и застал Боря Александров:
— Куда Фокса собрался нести?
— Улетаю сегодня в Москву. — Не стал я ничего скрывать и выдумывать. — Мальцеву уже позвонил, он примет на пару дней. 22-го марта всё равно иногородние сборники будут заселяться в «Юность». Ведь 23-го уже первый товарищеский матч со «Спартаком» в рамках подготовки к первенству в Праге. Хватит. Тащил я команду весь сезон, тащил, и я же теперь ещё и предатель.
— То есть, как выиграем сегодня золото, так ты сразу в аэропорт двинешь? — Спросил «Малыш», почему-то не сомневаясь в победе. — Без банкета, без фуршета? Без злотых медалей, которые торжественно повесят нам на шею?
— Медали будут вручать в конце апреля. Как чемпионат мира закончится, так и состоится в Федерации торжественное собрание. Медали, индивидуальные призы, интервью для прессы, и прочая раздача слонов. А сегодня, если выиграем, городское и областное начальство нам торжественно пожмёт руки. Лично я как-нибудь без этого обойдусь.
Я вновь сунул Фокса в переноску, предварительно подложив на дно свою старую рубашку. И надо сказать, что Фоксец, ощутив знакомый запах, успокоился.
— Сразу бы так, — улыбнулся я. — Если сегодня будешь хорошо себя вести, то завтра покажу Красную площадь.
— Я тоже с тобой еду, — вдруг засуетился Борис. — Как-нибудь без банкета, фуршета и барбекю проживу. Только Алёнке записку оставлю. Надо только пожрать что-нибудь купить, а то у Мальцева кроме пельменей в холодильнике нет ни хрена. Хотя в Москве и отоваримся. И ещё Михалычу надо бы сказать, а то обидится. А я ещё в сборной хочу поиграть.