Первой сборной руководил Бобров. И в его распоряжении имелась моя пятёрка и пятёрка Саши Якушева. А второй командой «рулили» его помощник Кулагин, он решил в матче использовать звено Володи Петрова и родную пятёрку Славы Анисина из «Крыльев советов».
— «Малыш», Есенин, — обратился я к Александрову и Мальцеву, прикрыв крагой рот. — Сейчас разыграем очень простую, но эффективную комбинацию. Кто-нибудь из вас по флангу должен привезти шайбу в зону атаки и не глядя отбросить её себе за спину в сторону центра площадки.
— Ну и чё потом будет? -Прищурился как одноглазый пират Боря Александров.
— Ахнете, вот что будет, — хмыкнул я, выезжая на точку вбрасывание напротив Володи Петрова.
— Ладно, сыграем не глядя, — пробурчал мне в спину Саша Мальцев.
Дело в том, что я от безделья на спортивной базе в «Новогорске» соорудил для себя из досок размером с вратарские ворота «тренажёр», который каждый день обстреливал шайбой, совершая до пятисот бросков за сутки. Поэтому сегодня решил проверить — на сколько «прокачалась» моя «пушка»? Вбрасывание я взял играючи, моя пара защитников тоже сработала на автомате и доставила шайбу в среднюю зону Саше Мальцеву. Александр сначала заложил «улитку», крутой разворот, чтобы сбросить со спины опекавшего его Борю Михайлова, затем подмигнул своей Сусанне, которая болела за него сидя на трибунах, и рванул в атаку. От друга и одноклубника, играющего сегодня за вторую команду, Валерки Васильева Мальцев ускользнул, протиснувшись вдоль борта, словно мышка. И как ранее договорились, отбросил резиновый диск не глядя себе за спину, а я, накатив следом, слёту залепил по этому диску клюшкой.
— Бимз! — Звон шайбы о перекладину ворот получился таким громким, что даже зрители на трибунах разом притихли.
Я посмотрел на крюк клюшки, вроде целый, на металлическую раму ворот, в которой замер Володя Минеев — тоже не погнулась, целёхонькая, зато шайба, которая наделала столько шума, уютно прилегла, запутавшись в верёвочной сетке.
— Гооол! — Наконец проснулась болельщицкая братия, и за воротами зажёгся красный фонарь.
А я, подняв клюшку вверх, словно Прометей свой доисторический факел, скромно покатил на скамейку запасных.
— Ты мне Вову Минеева перед Канадой не убей, — пробурчал у борта довольный Всеволод Бобров.
— Неплохо ахнуло! — Почти хором поздравили меня Мальцев и Александров.
— Не зря на базе две недели куковали, — улыбнулся я своим друзьям.
Всё, что в жизни есть у меня,
Всё, в чём радость каждого дня
Всё, о чём тревоги и мечты –
Это всё, это всё ты…
Насидевшись в «Новогорске» вдали от жён и подруг, сегодня в ресторане гостиницы «Юность» вечером многие хоккеисты уже с жёнами и подругами лихо дрыгались под незамысловатые ритмы «Лейся песни». Тем более сидеть за столиками было не интересно. Ведь тренерский штаб каждого персонально предупредил, что любое нарушение спортивного режима будет жестоко караться отстранением от поездки в Канаду. Я тоже сделал персональное объявление, что виновным в употреблении запрещённых жидкостей уши сначала откручу, а затем обратно пришпандорю, но кому чьё достанется — разбираться уже не буду.
— А сейчас, — вышел к микрофону мой старый знакомый Николай Серёгин или просто Колян. — Специально для сборной СССР по хоккею медленная композиция «Снег кружиться». Хоккеисты приглашают своих дам.
— Смотри, как ребята заматерели, потолстели и подстриглись, — шепнул я Светке, взяв её за руку и потянув на танцпол. — Помнишь, как я с этими балбесами в волейбол играл? — Спросил я, обняв свою девушку.
— Это всё было как будто в другой жизни, — печально улыбнулась она. — Я хочу тебе кое-что сказать…
— Так? — Улыбнулся я, посмотрев вниз на свою миниатюрную Светку.
— Мне ведь нужно в Горький на учёбу, — потупила она глазки.
— Ерунда, — я её чмокнул в щёчку. — 12 сентября из Канады приеду, и всё решим с администратором моего московского «Динамо». Переведём тебя сюда. В Москве полно учебных заведений, выбирай на вкус.
Тем временем после длинного проигрыша лирической и красивой композиции Колян и какая-то новая солистка ВИА запели на два голоса:
Такого снегопада, такого снегопада
Давно не помнят здешние места.
А снег не знал и падал, а снег не знал и падал!
Земля была прекрасна, прекрасна и чиста…
— Иван, — меня дёрнул Саша Мальцев, которому почему-то именно сейчас не танцевалась со своей красавицей Сусанной. — Отойдём на пять минут.
— Совсем офонарел, — хмыкнул я. — Я две недели свою ненаглядную не видел, а ты мне обниматься мешаешь.
— Значит как наобнимаешься, на выход пройди, идея есть одна, — упрямо пробубнил «Есенин русского хоккея» и куда-то улетел, потерявшись среди танцующих пар.
— Ладно, Ваня сходи, — пискнула моя Светка. — Может, помощь твоя кому-то нужна.
— Только этого мне не хватало, — пробурчал я и, ещё раз чмокнув Свету в щёчку, пошёл на «разборки».
Оказалось, у Мальцева возникла гениальная идея, совместно с Харламовым и Александровым — сделать какой-нибудь сюрприз для всех присутствующих здесь дам, естественно в первую очередь для своих ненаглядных красавиц.
— Ты у нас самый выдумщик, — шмыгнул носом Саша Мальцев. — Вон как сегодня четыре шайбы вколотил с наших с «Малышом» передач. Придумай что-нибудь ещё.
— Как кому-нибудь «вколотить» что ли? — Присвистнул я. — Ну мужики у вас и фантазии.
— Да ну тебя, — обиделся Мальцев.
— А что достанем сейчас клюшки и что-нибудь вколотим, — усмехнулся Валера Харламов.
— Да ну вас обоих! — Выкрикнул «Есенин русского хоккея».
— Иван, а давай песню женщинам подарим, — предложил «простой как три рубля» Боря Александров. — Ты же как-то что-то сочинял. Вон в «Лейся песне» сплошь твои песни. Такого снегопада, такого снегопада…
— Ого! — Присвистнули удивлённо Мальцев и Харламов.
— Лучший подарок — это книга, а самый запоминающийся — это песня, — пробубнил я, почесав волшебный затылок. — Ладно, если общество просит, будет вам песня. Тащите ручку и бумагу.
Через двадцать минут, когда наши горьковские всесоюзно известные музыканты отыграли свои главные хиты, на сцену вылезли мы: Саша Мальцев, Валера Харламов, Боря Александров и я. Я помахал Светке рукой, взял в руки микрофон, так как на моих друзей напала внезапная нервная болезнь, выраженная полной потерей голоса и речи, которую иногда называют «боязнью сцены». Я посмотрел на своих онемевших хоккеистов, тяжело вздохнул и взял конферанс в свои руки:
— Сейчас для всех прекрасных наших барышень, которые здесь собрались, будет музыкальный сюрприз. И исполнит его не кто иной, как наш старший тренер Всеволод Бобров. Попрошу товарища тренера искупать в аплодисментах!
Шквал оваций, который поднялся в ресторане, был даже сильнее, чем на иных хоккейных площадках страны. Всеволод Михалыч, криво и растерянно улыбнувшись, встал из-за столика и замер как памятник.
— Извините, произошла ошибка! — Посмеиваясь над Михалычем про себя, сказал я, приподняв вверх бумагу с каракулями, на которой пытался что-то из музыки вспомнить. — Подчерк Мальцевский, нечитабельный! Новую песню исполнит вокально-инструментальный ансамбль «Лейся песня» и Валерий Харламов!
Зал опять загоготал и захлопал в ладоши, а Валера растерянно захлопал глазами.
— А, нет! Отставить Харламова! Пусть лучше канадцам шайб побольше забрасывает! Просто премьера песни от «Лейся песни»! Встречайте музыкантов! — Выкрикнул я, но на сцену никто не поднялся, зато с неё как ветром сдуло Мальцева, Харламова и Александрова.