На вбрасывание в средней зоне от «Рейнджерс» против нас вышли нападающие Вик Хэдфильд, Жан Рателль и Род Жильберт, и пара защитников Бред Парк, Род Сейлинг. Они бросили в бой за девять минут до конца встречи свои лучшие силы, поэтому мы свои — моя тройка нападения и пара защитников лысоватый громила Билли Уайт и рыжеволосый шустряк Пэт Степлтон.
— Что от тебя хочет ваш русский министр? — Спросил Микита.
— Хочет в дело вложить минимум, а получить на выходе — максимум. 2,5 миллиона долларов ему мало, видите ли.
— А ты говорил, что у вас там социализм, — усмехнулся весельчак Стэн. — Да у вас там дикий оскал капитализма, ха-ха!
«Точно, оскал, — подумал я, встав на точку в ожидании, когда судья бросит шайбу на лёд. — Как только дело доходит до бюджетных денег на благое и перспективное дело, то обязательно финансирование срежут по самое не балуй. А на какой-нибудь бессмысленный поворот рек, пожалуйста, берите, не обеднеем. Одним словом — дурдом».
Судья резко возобновил игру, а я так накрутил себя негативными мыслями, что момент вбрасывания проспал. Мой визави Жан Рателль легко выбил шайбу своим партнёрам и, криво усмехнувшись, бросился на открытый лёд, в ожидании ответной передачи. Зато злость на дурную систему госраспределения придала мне столько прыти, что я за пару секунд успел накрыть заковырявшегося защитника хозяев Бреда Парка. Игрок обороны «Ренджерс» попытался скинуть шайбу своему напарнику Сейлингу, но получив от меня с разгона в бок,улетел метра на три, оставив черный резиновый диск, словно на блюдечке с голубой каёмочкой.
Зрители тут же принялись освистывать меня и своего неуклюжего игрока обороны. «Свистите громче!» — хмыкнул я себе под нос и полетел в атаку, ведь все пути к воротам Эда Джакомини были для меня открыты. Многократный участник матча всех звёзд, обладатель «Везина Трофи» 71-го года, видя, как на него несётся моя огромная туша, заметно занервничал. Он сначала выкатился навстречу и тут же вернулся в рамку. Поэтому я мудрить не стал — не доезжая семи метров, сделав замах на рубль, ударил рублей на пять минимум. Шайба пулей вонзилась в сетку ворот, лишь по счастливой случайности не повредив Эду Джакомини ни один из его жизненно важных органов тела.
— Скооор! — Заорали мои одноклубники со скамейки запасных.
— Какого чёрта, Бред⁈ — Обижено выкрикнул голкипер «Рейнджерс» своему горе защитнику.
А минуты через две, когда я уселся обратно на лавку. Со спины подошёл Андрей Старовойтов и, похлопав меня по плечу, сказал:
— Классно врезал.
— Ещё бы, — улыбнулся я, полотенцем смахнув капли пота со лба. — Как подумаю про нашу социалистическую экономику, так зверею. Ведь всё у нас в СССР есть, только почему-то чего-то постоянно не хватает. Как так?
— Ладно, ладно, — замахал руками Старовойтов. — 2,5 миллиона долларов деньги хорошие. Васильева, Коноваленко и этого твоего коротышку Александрова тебе отдадут. Братьев Солодухиных тоже, не велика потеря. А вот Харламова и Якушева сложно будет сосватать. Я бы даже сказал невозможно.
— А если я ещё 300 тысяч смогу наковырять? Харламова отдадут? — Спросил я, моментально включив мозги, чтобы придумать, где такие деньжищи достать?
— Вот это уже интересное предложение, — крякнул хитрющий глава федерации хоккея.
После финальной сирены матча, закончившегося со счётом — 3: 3. Генменеджер Томми Айвен и Андрей Васильевич Старовойтов чуть-чуть в раздевалке не устроили кулачный бой. Мистер Айвен обозвал нашего чиновника — проклятым капиталистом, который мешает Большому Тафу играть в хоккей. А Андрей Васильевич, успев уже где-то опрокинуть рюмашку виски, заявил, что я тебе буржуй недорезанный сейчас покажу «кузькину мать», небо с овчинку покажется! Хорошо, что вовремя разрядил обстановку тренер Билли Рэй, сообщив, что в параллельном матче «Монреаль Канадиенс» проиграл, поэтому мы всё ещё возглавляем лигу и ничья на выезде с сильным соперником — это хороший результат.
— Что такое «небо с овчинку»? — Спросил меня генменеджер.
— В старину преступников бросали в яму, из которой можно было видеть лишь маленький кусочек неба над головой, — ответил я. — Вот и появилась такая присказка — «небо с овчинку».
— Он меня хотел бросить в яму? — Обиженно засопел Томми Айвен. — За что?
— Да никто никого не хотел бросать, — я приобнял обоих бузотёров. — День просто сегодня был непростой — нервный.
Первый день весны для шамана Михаила Ефремовича Волкова так же был наполнен тревогами и нервотрёпкой. Ночью в личном домике на окраине финского хутора Румпу, ему не давали спать кошмары, по несчастью шаманам они тоже снятся. Однако Волков большого значения неприятному сну не придал, так как в 4 часа утра он вместе с подельниками двоюродными братьями Тимофеем и Кондратием двинулся в пеший переход через границу СССР. Тащили наши честные контрабандисты как всегда одно и то же — джинсы, пластинки, кассеты, блоки сигарет и дефицитные в Союзе контрацептивы.