Тафгай. Том 8.
Глава 1
Сегодняшний день воскресенье 6-е мая 1973 года вряд ли войдёт в историю НХЛ, а жаль. Подумаешь, на третий хоккейный матч финальной серии в Монреале у бортика не появились ни старший тренер «Чикаго Блэкхокс» Билли Рэй, ни генменеджер-скупердяй Томми Айвен. Мелочи жизни, пустяки. В былые годы вообще, что хоккейные команды, что футбольные такой должностью как старший тренер часто пренебрегали. И ничего — никто не помер.
Зато в будущем, к примеру, дойдёт до того, что на лавке будут сидеть двадцать хоккеистов, а за их спинами будут стоять одиннадцать человек представляющих тренерский штаб. Причём идиотизм ситуации достигнет такого уровня, что самый старший тренер, даже в самом хоккее не будет разбираться. А зачем? Ведь у него целых десять помощников под рукой. Поэтому основными функциями такого специалиста станут — песня «Комбат-батяня» в раздевалке, и интервью центральной прессе. А все эти скучные игровые схемы, выход из своей зоны, игра на синей линии или на пятачке перед воротами, графики функциональной готовности спортсменов — да гори они все синим пламенем.
И если вы спросите, почему я, Иван Тафгаев, 27-летний хоккеист из 1973 года, выступающий за НХЛовский клуб «Чикаго Блэкхокс», слишком много знаю о будущем, то в двух словах ответить будет сложно. Как вообще такое можно объяснить, если первый человек погиб после автоаварии в 2021 году, а второй окочурился, выпив отравы в 1971, но очнулся уже с мозгами и самосознанием первого человека? Не знаете? Вот и я недоумеваю.
Да и некогда сейчас этим голову забивать, потому что легендарный монреальский «Форум», который задумывался в 1908 году, как площадка для мирного катания на роликовых коньках, сейчас требовал моей немедленной смерти. Абсолютно все 18 тысяч человек, будто безумцы из психбольницы свистели, орали и рычали, после того, как я воткнул в борт Пита Маховлича, не поделив с ним шайбу.
— Бух! — Затрещал деревянный хоккейный борт и Маховлич, не устояв на ногах, грохнулся на спину.
И тут же мстить за товарища полетели два монреальских защитника Ги Лапуэнт и Серж Савар, по прозвищу «Сенатор». Но мою здоровенную под 190 сантиметров тушу с мощными и длинными руками не так-то было просто достать. И длинноволосый крепыш Лапуэнт первым почувствовал как хорош мой правый прямой точно в шнобель. Товарищ Ги моментально прилёг к товарищу Питу. Однако затем не уступающий мне в габаритах Савар, смог вскользь достать меня по скуле и засветить в глаз, прежде чем я воткнул размашистый хук в его великолепную фотогеничную боксёрскую челюсть.
— Сюс ма бит, Таф! Сюс ма бит! — Орали разгорячённые болельщики, раскачивая ограждение из толстого оргстекла, как раз в левом закруглении, где я махался с хоккеистами «Монреаль Канадиенс».
«Весёленький первый период», — подумал я, приветливо помахав франкоговорящим канадцам, когда два арбитра в полосатых свитерах, схватив меня под руки, повезли на скамейку штрафников. Я же для пущего веселья специально чуть-чуть подогнул ноги и весь свой вес переместил на бедных стражей хоккейного закона и порядка. И вдруг перед самой калиткой в деревянном борту, вся наша нелепая «птица-тройка» грохнулась на лёд, вызвав на трибунах взрыв гомерического хохота.
Повоевали, посмеялись и будет. Счёт-то совсем грустный — 0: 0, да и игра у команды пока плохо клеится. Поэтому присев в бокс для штрафников, я получил возможность немного поразмышлять о том как жить и играть дальше. Итак, первая пара наших защитников — Билл Уайт и Пэт Стэплтон действуют на своём высоком профессиональном уровне. Голкипер Тони Эспозито в рамке стоит вообще как стена. Вторая тройка нападения — Деннис Халл, Пит Мартин и Джим Паппин так же не выпадает из игры.
А что же моя первая ударная тройка игроков атаки — два «крайка» Стэн Микита, Ваня Болдырев и я центрфорвард таранно-убойного типа? Прошлую игру провалили и сейчас пока не блещем. И особенно не блещет мой хороший друг из солнечной Югославии Болдырев. После победы в полуфинале над «Нью-Йорк Рейнджерс» парня как подменили. А ведь Иван четвёртый снайпер нашей ледовой дружины, человек от которого многое что зависит.
На скамейке для штрафников я дождался сирены на перерыв и, резво перескочив через борт, рванул к своим парням. Точнее я решил перехватить Ваню Болдырева в подтрибунном помещении и объясниться без посторонних глаз и ушей с товарищем, с которым почти весь сезон снимал один дом на двоих.
— Притормози, матросик, — сказал я по-русски, схватив Ивана за руку. — Ты в курсе, что на этой арене в хрен знает каком древнем году скончался легендарный хоккеист Хоуи Моренц?