— Не бзди! — Обрадовался Валерка Васильев. — Мы все за тренера в ответе! Народ, скидываемся по двадцатке!
— Я пить не буду, — буркнул Виктор Коноваленко. — Меня после суточного перелёта до сих пор тошнит, а послезавтра у нас игра с Бостоном, к которому у меня свои счёты.
— Я есть за дисциплин! — Высказался Йоахим Цише. — Я есть лечь спать.
— Молодец, Йоха! — Я пожал рук немцу и снова обратился ко всем, — зря вы это парни затеяли. Неужели вы не видите, что что-то не так? Команда прилетела из-за океана и не одного интервью — это нонсенс. «Островитяне» зачем-то драку устроили, как будто знали, что нас в СССР за такой проступок по головке не погладят.
— Тогда ты зачем дрался? — Спросил Васильев.
— Затем, Вася, — огрызнулся я, — чтобы этот амбал, непонятно откуда взявшийся, наших лидеров не покалечил. И потом он первым сбросил краги, а это всё равно, что в твою страну ввели танки. Я вынужден был защищаться.
— Всё будет окей, Иван, — сказал Харламов, похлопав меня по плечу, — выпьем по литру и культурно разойдёмся. И так ясно, что проблемы никому не нужны.
Ровно без пятнадцати одиннадцать в дверь моего гостиничного номера кто-то тревожно затарабанил. Я оглянулся на соседнюю кровать, где должен был уже спать Харламов, и моментально сообразил, что ребята в ресторане, по всей видимости, «очень культурно разошлись». Поэтому когда на пороге появился взволнованный Виктор Хатулёв, я сразу стал натягивать джинсы и рубашку.
— Мужики все в мат! Кто еле пляшет, кто лицом уже в салате! — Выпалил он. — Может, в пиво что-то подмешали?
— Почему сразу подмешали? — Криво усмехнулся я, с трудом всовывая огромные ступни в адидасовские кроссовки. — Наоборот, улучшили. Плеснули туда водочки для дополнительной заводочки. Я же говорил, что сегодняшняя вечеринка с пивом ни к чему хорошему не приведёт!
Путь с четвёртого этажа, где находились номера всей нашей команды, до разгульного ресторана на первом этаже гостиницы мы с Виктором преодолели с крейсерской скоростью. По дороге он пожаловался, что оглянуться не успел, как парни стали отрубаться, а сам Витя давно уже не употребляет, так как наш необычный врач ему что-то нехорошее дал выпить ещё в Принстоне. И вот поэтому он теперь на ногах, а остальные мужики в отрубе. И ещё Хатулёв добавил, что коуч Эл Арбор на сцену выйти не успел, не дошёл.
— Стой, — я резко затормозил перед стеклянной дверью ресторана, — видишь вон того мужичка с фотоаппаратом? Как считаешь, нормальный человек будет фоткать посторонних ему людей, когда они отдыхают?
— Сука, — коротко высказался Виктор.
— Сейчас хватаем его за шкварник и тащим на улицу, — буркнул я и, широко улыбаясь и пошатываясь, словно мне уже хорошо и море по колено, ввалился туда, где музыка гремела и играла, где люди выпивали и плясали.
Хатулёв, надо отдать должное, то же притворился, что немного пьян. И вдруг мужичок с фотоаппаратом подбежал к нам и весь такой на позитиве предложил сделать фотографию на долгую счастливую память. И только он приготовился осуществить задуманное, как моя «телескопическая» рука ухватила мерзавца за ухо. Пискнул он или нет, в громыхающих ритмах зарубежной эстрады разобрать было невозможно, но на улицу фотокорреспондент побежал как миленький, стараясь не отрываться далеко от собственного органа слуха, находящегося в моей мозолистой ладони.
А уже на воздухе, чтобы было меньше пустопорожней болтовни, я любителя горяченьких фотографий макнул головой в сугроб.
— Витя, возьми аппарат, вынь плёнку и как следует станцуй на ней гопака, — рыкнул я, протянув фотик Хатулёву. — Кто таков, как зовут, на кого работаешь? — Спросил я мужичка, вынув его голову из снега.
— Я буду жаловаться в милицию, — пискнул фотограф. — Не имеете право.
— Ясно, что-то с памятью моей стало, всё, что было не со мной, помню, — пробурчал я, макая в сугроб непонятливого гражданина.
А тем временем Виктор Хатулёв достал бедную фотоплёнку, развернул её, повалял в снегу и скомкал в один большой комок.
— Кто дал задание фотографировать хоккеистов, когда они отдыхают? — Задал я второй вопрос, приподняв гражданина за шиворот.
— Это редакционное задание, верните фотоаппарат, он на балансе, — захныкал мужичок.
— Вот так же завтра и будешь рассказывать редактору про брак на плёнке, ясно? — Я тряхнул гада как следует. — И добавишь, что ничего такого в ресторане не было.