– Знаешь, я подумал, что этот нож нам брать нельзя. Но и оставить тут его просто – тоже не хочу. Вдруг «стуки» вернутся, найдут себе нового «гуру», да и продолжат своё мерзкое дело? Нет, хватит. Довольно он попил кровушки. Поэтому надо так…
Я подхожу к дольмену, нахожу подходящую трещину в камне. Забиваю туда этот чёртов клинок. Лезет с трудом. Приходится поднять небольшой плоский камень и добавить ещё им. Ритуальный нож звенит при каждом ударе – это хорошо, он калёный. Уж что что, а закаливать металл в Златоусте умеют отменно! Значит, не погнётся… Вот так, теперь ударим сбоку!
– Дзззынь! – печально пропел «атам». И точно, не погнулся. Лопнул возле гарды, так что почти весь клинок остался в трещине. Экскалибур, чтоб ему… Пусть тут и остаётся навсегда. Бросаю голую рукоять на камень.
– Всё. Вот теперь идём.
Последний взгляд на вершину сопки, на дольмен, на поляну вокруг – не забыли ли мы чего? Вроде нет. Тела «стуков» только не предали огню… Плохо. Они, конечно уже не восстанут. Но если вдруг сюда забредёт живой мертвец – могут послужить кормом для будущего морфа… Нет, к чёрту. Некогда. Всё равно – зима совсем близко, ночи уже морозные. Никаких бродячих мертвецов скоро не останется. И уж тем более – какой зомби полезет сюда, на сопку по камням, по курумам? Так что пусть мертвецы остаются здесь. Если и станут для кого кормом – так только для местных воронов. А их здесь предостаточно, я даже сегодня, пока сюда шли, слышал их басовитые крики «Крук!» – совсем не такие, как у городских ворон…
– Всё, всё. Уже спускаюсь!
Действительно, надо поторапливаться. Дойти до шоссе, пока ещё не совсем стемнело. Наши уже спускаются по склону, так что я теперь не веду отряд, а наоборот, замыкаю. Лариса рядом. Чесс с мальчиком на руках тоже неподалёку. Радомир, и Тимофей, Ильич и Влад… вроде все тут. А ведёт в обратный путь нас… Ольсен. Ну что же, он сегодня сделал хороший выстрел, тут не поспоришь. По-русски, конечно, толком не говорит. Зато понимает, когда самое время нажать на спуск. Чувствуется военный навык. Так что пусть ведёт отряд, а я хоть ещё разок посмотрю вокруг, на эти горные пейзажи глазами простого туриста.
Тут есть на что посмотреть! Скажу ещё раз – закат здесь прекрасен. Но он уже гаснет. Вдоль линии хребтов у горизонта – ещё алеет вечерняя заря. А к северу, где дальние вершины теряются в дымке – там небо уже темнеет. И на этом ясном вечернем небе уже зажигаются первые звёзды. Вон та яркая, скорее всего Венера. А это что за блуждающая звезда? Вон там, в стороне Ицыла? Тоже яркая, и движется так неумолимо ровно? Неужели опять ракета? Нет… Конечно же нет. Никаких признаков «хвоста» от работающих двигателей.
Я готов хлопнуть себя по лбу и рассмеяться, но издаю только какой-то дурацкий смешок.
– Ты чего? – спрашивает Лора. – Поскользнулся, что ли?
– Нет. Просто опять это чувство «дежа ву». Видишь, там, в небе, одна звезда движется? К северу, где Ицыл.
– Ну да. Вижу. Спутник, наверное?
– Больше похоже на МКС, международную космическую станцию. Только она такая яркая бывает.
– Ну хорошо, пусть так. Так что с того? Почему «дежа ву»?
– Да просто вспомнил сейчас. Как в самом начале нашего путешествия сидели мы под утро у костра с Тимофеем… Вторая ночь была, что ли? В общем, ещё у водохранилища. Несли ночное дежурство. И так же над нами плыла эта самая станция, и мы, помню, ещё обсуждали – а как же там космонавты, на МКС? И останется ли кто-то на земле, в ЦУПе, кто поможет им спуститься? Или они навечно обречены кружиться по орбите, пока не кончится кислород, вода и все припасы? Ну и вот… вспомнилось. Мы возвращаемся. А они всё так же крутятся над нами… Правда, теперь я уверен, что всё будет нормально.
– У них? У космонавтов?
– И у них. И у нас тоже. Их вернут на землю. Наверняка в Центре управления полётами уже порядок. Чую. А мы… мы вернёмся домой. Может не в Астрахань, может в Питер. Но куда-то – точно вернёмся.
– Ну вообще-то я с самого начала была в этом уверена. – говорит моя женщина. Причём по её тону понятно, что спорить с ней – даже и нечего пытаться. Она такая! Она всегда знает, когда она права.
– Ладно. – говорю я примирительно. – А вообще, вот это чувство «уже виденного», оно не просто так… Говорят, что это «воспоминание о настоящем» и «память души». А Стивен Кинг вообще шикарно выразился: «Чувство которое можно назвать только по-французски». Рассказ у него такой есть.
– Рассказ не помню. Но чувство такое и у меня бывает. – говорит Лариса. – Только, дорогой муж, я скажу, что всё это ерунда. Это всё глюки, когда тебе кажется, будто всё повторяется вот прям точка в точку. А на самом деле… На самом деле, – точь-в точь ничего не повторяется. Никогда. И ещё…