Останься здесь, не езди в Виттенберг.
Гамлет встает и вежливо кланяется. Пауза.
Гамлет
Сударыня, всецело повинуюсь.
В этой сцене Гамлет все время сдерживает себя, чтоб не надерзить и отвечает иносказаниями. Он как вежливый светский человек говорит аллегориями.
Король
Вот кроткий подобающий ответ.
Наш дом — твой дом. Сударыня, пойдемте.[12]
Король и Королева встают с трона. Занавес отходит в глубину сцены и поворачивается на 180 градусов.[13]
Голос Короля
(через ревербератор)
Своей сговорчивостью Гамлет внес
Улыбку в сердце, в знак которой ныне
О счете наших здравниц за столом
Пусть облакам докладывает пушка,
И гул небес в ответ земным громам
Со звоном чаш смешается. Идемте.
Бьет пушка. Все, кроме Гамлета, уходят.[14] Гамлет идет от занавеса к могиле. Занавес идет за ним до первых световых решеток в полу. В дырках занавеса воткнуты черные повязки. Во время монолога Гамлет вытаскивает их по одной.
Вот первый знаменитый монолог Гамлета перед нами. Очень экспрессивный. Тут нет никаких раздумий. Это выплеск к зрителю, чтобы облегчить себя. Он на несколько секунд прижимается лбом к холодной рукоятке меча, просто чтоб охладить лоб, прижаться к металлу.
Гамлет
О, тяжкий груз из мяса и костей,
Когда б ты мог исчезнуть, испариться!
Схема движения занавеса. Положение 3
Гамлет говорит это про Короля.
И вот фраза, на которую опирается спектакль:
О, если бы предвечный не занес
В грехи самоубийство! Боже! Боже!
Его мысль очень острая и точная. Его мозг чрезвычайно чутко все воспринимает и моментально реагирует очень образно и очень ярко. Он говорит это, как последнее слово заключенного, который приговорен к высшей мере наказания.
Каким ничтожным, плоским и тупым
Мне кажется весь свет в своих движеньях!
Какая грязь! И все осквернено,
Как в цветнике, поросшем сплошь бурьяном.
Как это все могло произойти?[15]
И дальше стремительно идут бесконечные шекспировские образы.
Два месяца как умер. Двух не будет.
Такой король! Как солнца яркий луч
С животным этим рядом. Так ревниво
Любивший мать, что ветрам не давал
Дышать в лицо ей. О земля и небо!
И паузы возникают самые неожиданные, когда кончилась мысль, а его эти образы одолевают. У него даже слов нет от отчаяния. И мы видим, как рождается мысль.
Что вспоминать! Она к нему влеклась
Как будто голод рос от утоленья.
И что ж, чрез месяц… Лучше не вникать!
Он не может простить матери измены:
О женщины, вам имя — вероломство![16]
Гамлет говорит это в зал, про всех женщин. Монолог всегда надо стремиться превратить в диалог с собой ли, со зрительным ли залом. Иначе невозможно его произнести.
Нет месяца! И целы башмаки,
В которых шла в слезах, как Ниобея,
За отчим гробом.
Это как гром среди ясного неба. В этой знаменитой фразе весь сарказм и горечь Гамлета, что с поминок остались блюда и на свадьбу пошли.
И она, она —
вот тут можно сделать паузу — это что же такое! и она, она…
Гамлет — В. Высоцкий. Фото В. Ахломова
О боже, зверь, лишенный разуменья,
Томился б дольше! — замужем, — за кем:
За дядею, который схож с покойным,
Как я с Гераклом.
Высоцкий это отыгрывал на своей внешности, показывая, что он с Гераклом не может сравниться. И зал реагировал.
В месяц с небольшим!
Еще от соли лицемерных слез
У ней на веках краснота не спала!
Нет, не видать от этого добра!
Тут очень важны шекспировские предчувствия. В первой сцене Горацио о них много говорит и ссылается еще на римскую историю.
Разбейся, сердце, молча затаимся.
То есть Гамлет часто прикидывается сумасшедшим. Это нужно точно решать: действительно ли от горя есть какие-то затемнения его сознания и полная депрессия или же это не так. У него есть моменты депрессии, но у него очень острый и трезвый ум. Он может быть в чрезвычайном духовном напряжении и в спаде, но он в здравом уме — в этом нет сомнений. Он берет сумасшествие, когда ему выгодно. Так ему проще что-то узнать и усыпить бдительность Короля. Он знает дядю, понимает все его человеческое ничтожество еще до этого трагического брака с матерью. Гамлет знает коварство Короля, интриганство карьеризм, и поэтому часто надевает маску, что он не в себе и сошел с ума. Входит Горацио.[17]