Тагильская школа
Возвращались как-то юные Хл. и Пл. домой из церковно-приходской школы. Путь был неблизкий, дорога была гадкая, автобусы в те поры были на паровой тяге, ходили нечасто, в этот же раз автобус вовсе не шел, а шел дождь, смеркалось, кроме того, из рюмочной должен был вот-вот подняться городовой, это было нехорошо, потому что городовой еще по пути к Дионису глянул на Пл., прицениваясь к его сомнительному, на предмет регистрации, виду, а документы Пл. забыл дома, а подле остановки терлись юные черносотенцы, как бы любуясь и вековой иудейской грустью в глазах Пл., и всею внешностью Хл., и по доносившемуся до Пл. и Хл. разговору выходило, что Хл. – балуется содомским грешком, по крайней мере так выглядит, и это уже само по себе не православно, а Пл. – жид, а это не только не православно, но, кажется, даже не по-христиански, и через это юные черносотенцы собирались вкатить Пл. и Хл. люлей, по всему, в общем, выходило, что Хл, и Пл. пора как-нибудь покинуть сие скорбное место и податься в более погожие края, причем как можно скорее.
Друзья резво скользнули в переулочек рядом с остановкой, затем приусадебными участками выбрались на окраину города. В ушах Пл. и Хл., как после контузии, тонко звенело от сопровождавшего их бегство собачьего лая, сапоги Пл. и Хл. были облеплены глиной, черноземом и стеблями жухлой картофельной ботвы. Суховатый на грудь Хл. дышал с неприятным, несколько даже аккордеонным хрипом, так что Пл. подмывало попросить его откашляться, но, как человек не столько робковатый, сколько хорошо воспитанный, Пл. не мог на это решиться, а только то и дело сам покашливал, как бы прочищая горло, и это покашливание, в свою очередь, выводило из себя Хл., тем более что ни на один двор школяров не пускали, стемнело уже совсем, а Хл., одетый, в отличие от своего товарища, не в брезентовый плащ, но в пальто, вымок вдоль и поперек и готов был облаять кого угодно не хуже того огородного волкодава на длинной цепи, который снял с Хл. одну калошу и несколько надорвал вторую.
Наконец пустила их к себе переночевать какая-то женщина. Более или менее сухой Пл. сразу же почему-то решил, что женщина эта – ведьма. Пока сонная хозяйка возилась у плиты, Пл. негромко поделился своими подозрениями с Хл. Начинавший млеть в тепле Хл. в ответ прошипел:
– Да какая ж она ведьма? У нее грудь четвертого размера.
Пл. подумал, что открой им даже горбатая старуха, у которой сидел бы на плече филин, а об ноги терлись черные коты, и в том случае вызверевшийся на дожде Хл. отказался бы признать ее ведьмой. Пл. подумал и промолчал, зато Хл., угадавший, видно, ход мыслей однокашника, прошептал:
– Ведьма – та баба с Насосной, которая нам даже не открыла, – Хл. подумал и добавил: – Городовой, думаю, вообще сам Люцифер, а те пацики с остановки – его свита.
Видя молчаливое согласие во всем лице Пл., Хл. закончил:
– Эта же тетка, если и колдует, то что-нибудь такое, типа, крысу в кучера, или, там, хрустальные башмачки...
– Скажите, тетенька, – не дал договорить ему Пл., поскольку совсем другое заботило его уже долгое время, – не найдется ли у вас динамо-машины? А то соленоиды моего мобильного телефона совсем разрядились, телефон у меня с товарищем один на двоих, и, я думаю, родственники наши находятся уже в сильном беспокойстве. Мы уже с час как должны были быть дома.
– Да, – коротко подтвердил Хл., его голосовые связки свело судорогой от запаха горячего масла, в которое хозяйка вылила первый блин.
– А модель телефона какая? – спросила добрая женщина.
– "Самсон", – ответствовал Пл.
– Тогда извиняйте, – сказала женщина, – для такого не держим. Был у меня наш "Николай", ну из тех, что на монастырском подворье собирают, ох, и помучилася я с ним. Теперь он у меня, как гнет для капустки, – она мотнула головой, показывая куда-то в угол, – грех такое говорить, но ведь его сам наш митрополит рекламировал, и ведь не сказал, что гарантии на него нет. Вот, только динамо-машина у меня и осталась. Забирайте, если надо.
Друзья отказались забирать динамо-машину. Для полного счастья она была не нужна, для полного счастья им хватило бы простого ужина, а ужин, по всему, поспевал. Хл. в ожидании корма перестал даже хрипеть и клевать носом, Пл. сохранял самообладание, а ведь и Пл. тоже слегка кружило голову, но он даже среди учителей славился рассудительностью и здравым смыслом, поэтому не мог не спросить:
– И сколько, тетенька, мы будем вам должны за ваше гостеприимство?
Она оглянулась на гостя с некоторым, кажется, укором и промолчала, Хл. толкнул друга под бок, и Пл. стало жарко от смущения.
– Что с вас взять? – обратилась хозяйка к Пл. – Нет, ну я понимаю, что дружок твой натурой не прочь расплатиться, только передай ему, что я молодая вдова, а ко вдове с такими предложениями подкатывать не след, а во-вторых, мне его натура не очень-то и глянулась, и, думаю, что если бы он так со мной расплатился, то еще бы должен был.