— Что с тобой, Антимоз?
— Кондрат, ведь женщины столько времени ждут яслей.
— Подождут еще немного.
— Старые ясли не вмещают всех детей. Больше двадцати сборщиц не выходят на работу. И каких сборщиц! Каждая может собрать по семь тонн чайного листа.
— Ты на что намекаешь?
Кабан сжал руки в кулаки и запыхтел.
— То, что ты задумал, граничит с преступлением.
— Пугаешь?
— Предупреждаю.
Кондрат немного растерялся.
— Кто из нас председатель?
— Ты, но…
— Я и в ответе. А за предупреждение спасибо.
— Одумайся, Кондрат!
— Я всегда сперва думаю, потом делаю. Ты не бойся. Строятся ясли, а до остального тебе дела нет. Ты ничего не знаешь, понял? Если понадобится больше денег, из своего кармана доложу. Давай закончим на этом. И учти: если кто-нибудь узнает про дом, мы с тобой вместе работать уже не сможем.
— Пугаешь?
— Предупреждаю. И поверь, дорогой… Пусть позор падет на мои усы, если о нас не заговорит вся страна. Начнут ездить иностранцы — англичане, чехи, французы. Наш колхоз прогремит на весь мир!
Антимоз исподлобья смотрел на Кондрата. Тот, боясь снова поссориться с упрямым бухгалтером, повернул ключ в замке, открыл дверь и уже с порога крикнул:
— Завтра утром пошли телеграмму прорабу.
Антимоз постучал пальцами по столу и сказал председательскому креслу:
— Здрасте, папаша. Пусть позор падет на мои усы, Кондрат, если ты не сломаешь себе шею на этом деле. Здрасте еще дважды, дорогой.
Приехал прораб. Кондрат позвал его к себе и объяснил, как переделать проект: где пройдут коридоры, где расположить кухню, столовую, библиотеку, зал, комнаты, каким должен быть парадный вход.
Прораб обещал хранить тайну. Проект можно переработать за несколько дней, но дом обойдется на шестьдесят тысяч дороже.
Кондрат попросил прораба приступить к работе немедля.
Начались земляные работы. В обеих деревнях удивлялись: с чего это председатель так торопится построить ясли? Когда Кондрату задавали вопросы, он отвечал:
— Всему свое время. Подошла очередь яслей. Будем строить быстро и хорошо!
Первым в колхозе все новости и сплетни узнавал и разносил хромоногий Кинтирия Кордзахия. Правая нога у Кинтирии была короче левой. При ходьбе он так западал вправо, что казалось, уже не выпрямится. Кинтирия всегда появлялся там, где его не ждали.
В детстве Кинтирия был неравнодушен к молодым огурцам. Сачино Пиртахия застал его в своем огороде, бросил вдогонку камень, случайно попал в ногу и раздробил воришке колено. Мальчики с тех пор прозвали его Кинтирия, что по-мегрельски значит огурец. Самое же удивительное, что Кинтирия в самом деле походил на кривой огурец: сдавленная голова, узкие, опущенные книзу плечи, узкий длинный нос и узкие глаза-щелочки делили его лицо на четыре части, словно крест. Дурная слава, ходившая о нем, и непривлекательная внешность отпугивали самых уродливых женщин, и Кинтирия остался холостяком.
Он работал сторожем на птицеферме. Сутки дежурил, сутки бывал свободен — ковылял от магазина к почте, от мельницы к конторе, от столовой к клубу. Он останавливался всюду, где собирались вместе три-четыре колхозника: останавливался, слушал, болтал и торопился понести свежую сплетню дальше.
В тот день, когда прораб принес переделанный проект и смету к Антимозу, Кинтирия сидел в комнате, ожидая кассира. Главный бухгалтер и прораб не заметили Кинтирию. Он навострил уши, повернулся спиной к собеседникам и запомнил все, что говорилось, — слово в слово.
Кинтирия даже не стал дожидаться кассира. Неслышно, словно тень, он выскользнул из конторы, сбежал по лестнице и быстро пересек двор. Колхозники, сидевшие под деревом, угадали по его походке, что он торопится насолить кому-то. Они не успели даже окликнуть его: Кинтирия уже скрылся в эвкалиптовой аллее.
— Что-то узнал!
— На горе кому-то весть несет.
Кинтирия ликовал, сердце его чуть не выскочило из груди. Давняя жажда мщения собралась в клубок и подкатила к самому горлу. Ох, и надсмеется он теперь над своим заклятым врагом — человеком, который любит ту же женщину, что и Кинтирия. Враг любит ее уже лет сорок, а Кинтирия всего три года. Но эти три года равны — шестидесяти — так много они вобрали в себя страданий и ревности!.. Сачино Пиртахия — имя его врага! Тот самый Сачино, который сломал ему ногу, который сделал его уродом… Аграфена и смотреть не хочет на Кинтирия! Сколько раз он решал: придет Сачино сменить меня на дежурстве, застрелю его, скажу — централка сама выстрелила. Но он удерживался от искушения, понимая, что убийство, если даже все сойдет благополучно, не поможет ему завоевать сердце Аграфены.