Как хорошо, что он устоял против искушения. Теперь ему будет нетрудно убрать старика с дороги. Сачино первого заткнут в этот дом для престарелых. Ему стукнуло семьдесят, близких у него нет, в деревне его уважают. Будь благословен тот, кто придумал такой дом. Он предназначен именно для Сачино. Старый пес уже лет десять, как питается в столовой. А что у него есть дом, так что из того! Шиш тебе под нос, милейший Сачино, не видать тебе Аграфены как своих ушей! Как узнает, что тебя упекли в дом для самых старых, так и конец тебе.
"Добился я-таки своего", — подумал Кинтирия и испуганно огляделся — не произнес ли он этих слов вслух. Но люди шли своей дорогой.
Чего только не делал Кинтирия, чтобы поссорить Аграфену с Санино! Недавно он придумал новую пакость: во время дежурства соперника забирался на ферму и крал кур, которых Аграфена собиралась везти на сельскохозяйственную выставку. Аграфена чуть на стенку не лезла от огорчения и злости. Весь район говорит о птицеферме колхоза "Цискари", и тут на тебе — через день пропадают отборные куры. Терпела Аграфена, терпела и не выдержала.
— Или я или ты! — заявила она Сачино.
— Я-то в чем виноват, ты же знаешь…
— Я знаю, что в твое дежурство пропадают куры!
— Может, неправильно считаешь?
— Считаю? — Аграфена чуть не задохнулась от злости. — Если в ближайшие три дня пропадет хоть одна курица, подаю заявление председателю!
Увидела она, как побелел Сачино, и отошла от него. Раскаяние стало грызть Аграфену. Зачем она так говорила с ним?
Сачино с горя запил. И это его чуть не погубило. Стоило ему заснуть пьяным, как на птичий двор слетал ястреб, и одного-двух цыплят как языком слизывало. Чаша терпения Аграфены переполнилась. Вне себя она пошла к председателю и потребовала, чтобы Сачино убрали с фермы.
Кондрат не поверил своим ушам:
— Повтори, повтори-ка, что ты сказала!
— Рассердилась я, — немного отошла Аграфена. — Но куры ведь…
— Пусть десять кур, пусть двадцать, пусть пожар вспыхнет на ферме, — сказал Кондрат. — Но я сейчас не могу снять с работы Сачино. Потерпи немного, и я переведу его.
Кабан, говоря это, имел в виду дом для престарелых. Сачино был для него первым и самым подходящим кандидатом. Старика любили все — и Кордзахия и Пир-тахия. Он был ветераном колхоза в Агмартула, он построил птицеферму, и даже Аграфену назначили заведующей птицефермой по настоянию Сачино…
Кинтирия прибежал на ферму.
Сачино сидел в тени орешника. Поставив централку между ног, он сладко спал, свесив голову на грудь. Кинтирия, размахивая руками, стал прокладывать себе дорогу среди кур, петухов и цыплят.
Подойдя к Сачино, он сел рядом и потряс за плечо:
— Сачино! Сачино! Проснись!
Старик испуганно подскочил. Увидев, что его будил Кинтирия, а не Аграфена, он нахмурился. Да и что с ним такое — дышит, словно кузнечные мехи, и потом обливается.
— Что случилось?
— Чтоб с моим врагом такое случилось, — чуть было не ляпнул Кинтирия, но успел придержать язык. Рассказать ему — он всем растрезвонит… Хотя нет, радоваться-то ему нечего, смолчит.
— Пусть с нашими врагами произойдет то, что случилось! — громко сказал Кинтирия.
Сачино вскочил и оглядел птичий двор.
— Не бойся, куры целы, — со скрытой язвительностью произнес Кинтирия.
— Так что же?
Сачино не смотрел на Кинтирия:
— Что? Да вот, услышал я — если долго возиться, нянчиться с человеком, надоест ему твоя забота.
— С кем это ты так нянчишься?
— Сядь, — Кинтирия принялся набивать трубку. Сачино уселся, покосился на него — почувствовал, что Кинтирия принес недобрую весть и нарочно тянет, чтобы вдоволь насладиться.
— Я, Сачино, милейший, не нянчусь, а вот благословенное правительство наше слишком цацкается с людьми. Сперва вышел закон, что после шестидесяти лет надо переходить на пенсию.
— А что в том плохого? Кто хочет — уйдет на пенсию, кто нет — останется на работе.
— Не совсем так, милейший. Теперь, оказывается, будет новый закон: хочешь не хочешь — уходи на пенсию. Правительство говорит нам: не хотите на старости лет жить спокойно и без забот, не думаете о себе, так мы вводим закон. Попробуй не выполни закон!
— Да, это так, — пробормотал Сачино.
— Но это все ерунда. Закон касается рабочих и служащих. А про крестьян не спрашиваешь?.. Оказывается, колхозник, которому стукнуло семьдесят, хочет он того или не хочет, переселяется в дом для престарелых.
— Куда?
— В дом для престарелых, — ясно и отчетливо выговорил Кинтирия. И заглянул в лицо собеседнику: ага, в самое сердце попало тебе!