Авксентий увидел, что здоровенный, богатырского сложения старик словно уменьшился в росте. Что делать? Поговорить с ним, расспросить, для чего ему нужна метрика? Теперь уже поздно возвращаться к началу разговора… Сачино прошел мимо окна. Издали он казался совсем маленьким.
Сачино шел, сам не зная куда. Все кончилось для него.
С трудом передвигая ноги, старик брел по улице, никого не видя и не слыша. Из тумана прошлого вереницей поднимались былые дни.
Двадцать лет ему было, когда он полюбил Аграфену. Но кто бы тогда разрешил, чтобы Кордзахия вышла замуж за Пиртахия?.. Между родами была кровная вражда, мост через Цхенисцкали срубили, и влюбленные могли лишь переговариваться через реку. Но и этому крохотному счастью скоро пришел конец — Аграфена сообщила, что ее выдают замуж в дальнее село Самурзакано. Сачино решил похитить девушку. Но где им приютиться? Не бежать ведь в лес? Два дня он искал убежища, договорился с одним человеком, однако уже было поздно. Отец Аграфены предусмотрел все. Он посоветовал жениху увезти Аграфену ночью, на второй день после помолвки.
Сачино чуть не помешался. Для чего он медлил? Будто так уж необходимо иметь крышу над головой. Не только в лес, в болото надо было забраться, лишь бы добиться счастья. Так ему и надо.
Аграфена была вдвойне несчастлива в семейной жизни. Муж оказался таким скрягой, что про него рассказывали: не разрешает жене поворачиваться с боку на бок в постели, простыни, мол, изнашиваются. Он был и ревнив — не выпускал ее даже на улицу. Сачино знал, Что Аграфена ненавидит мужа, жалел ее и страдал за нее.
Прошло почти полвека. Аграфена неожиданно вернулась в Дагмартула. Муж умер, детей не было, и она снова переехала в родное село. Сачино словно родился заново. Он не верил тому, что снова видит Аграфену, снова слышит ее голос.
Она жила у старшего брата. Сачино ждал, пока не пройдет срок траура, чтобы открыть перед Аграфеной двери своего дома. Все шло хорошо — и вдруг на тебе!
Ночью он так и не смог заснуть, а утром встал и твердым шагом направился в парикмахерскую. Впервые за пятьдесят лет к его длинной бороде прикоснулись ножницы.
— Волосы тоже подстриги. И покороче, — сказал он парикмахеру.
— В чем дело, Сачино? — спросил парикмахер.
Сачино не ответил. Лицо его светилось улыбкой. Надо будет еще сузить внизу брюки, надеть вместо башлыка новую шапку, потуже затянуть пояс.
Сегодня же скажу Аграфене, чтобы переселялась ко мне. Хватит, столько ждал! Подумаешь, траур. Снимет его раньше времени, и мир от этого не перевернется. Да и вообще стыдно в наше время траур носить! Сейчас же пойду на ферму!
Сачино выбежал из парикмахерской, забыв заплатить. Дома он торопливо переоделся.
Кинтирия не узнал его: легкая походка, высоко поднятые плечи, новая одежда.
— Это ты, Сачино? Ничего не понимаю.
— А что такое? — Будто не замечая изумления Кинтирия, он поправил пояс. — К чему одежде валяться в сундуке. Моль поест…
— А бороду тебе тоже моль объела?
— Давно собирался подстричь. Немножко перестарался Харитон, но разве я не выгляжу лучше?
— Если говорить о красоте, то… хорошая одежда и быка украсит, не то что человека!.. — Кинтирия сам не знал, что говорит. Он не мог глаз оторвать от Сачино. Тот лихо сдвинул шапку на затылок и протянул руку:
— Дай-ка ружье. Что ты так на меня уставился?
— Ты пришел сменить меня? — совсем обезумел Кинтирия. — В таком виде только на смотрины невесты идти.
"Почти угадал, стервец, — подумал Сачино. — Только не на смотрины, а жену в свой дом ввожу".
Он побрел по двору, отыскивая глазами Аграфену. Кинтирия смотрел ему вслед. Рот его так сжался, что его не раскрыть и лезвием ножа. С чего это старый хрыч так помолодел? Горе тебе, Кинтирия, горе! И он отвернулся, чтобы не видеть, как Сачино направляется к птичнику.
Аграфена собирала яйца. Увидев Сачино, она чуть не выронила из рук корзину.
— Господи, это ты?
— Кому же еще быть! Я… Теперь мода такая, да и Харитон проклятый немножко перестарался, — неловко сказал Сачино. — Смешным стал?
— Вовсе нет. Только где мне, старухе, тягаться с таким молодым…
— У этого молодого есть просьба к тебе.
— Пусть скажет. О чем он может просить?
— Давай не станем откладывать до осени. Переходи ко мне.
Аграфена смутилась. Она продолжала держать в руках корзину с яйцами и молчала.
— Как же, Сачино… я еще не сняла траур. Что скажут люди? Обождем немного…
Обождем! Он не имеет возможности ждать. Если бы она знала, что с ним собираются сделать, бегом побежала бы в его дом. Но ведь не скажешь ей правды себе на позор…