– Плохи твои дела, Мири. Продам в гарем, когда с работы выгонят. Кстати, через год, наверное, наша лавочка закроется в университете. Чего тогда делать? Пускай Алка, падла, тогда кормит.
– А саму Алку кто покормит? – послышалось прихожей. Незаметно как и пришла.
– Мама! – вскричал Пашка. – Нам всем очень хочется кушать. Васин очень хочет. Он устал.
Ужинали под телев Телевор как раз показывал новости России – заседание в Думе. В Думе шла драка. Похабная, неумелая – один козел сдернул с попа крест, другой душил немолодую тетку. Отдушив, еще потаскал за волосы.
– Глаза б не смотрели! – сердился Петр Иванович, стыдясь за отечество. – Павел, переключи лучше на баб голых!
Пашка голых баб не нашел, зато накрутил какой-то сериал типа «Богатые тоже плачут». Индейский вроде.
– Сегодня заходил ко мне в лабораторию Наум, – сказала Алла. – Ему получше. Предлагает завтра поехать на Кинерет, дом Петру Ивановичу показать. Вот ключи. Вы езжайте с утра, он тоже подъедет. Его на денек отпустят больницы.
– Слава тебе, Господи! – воскликнул Петр Иванович. – А то знай, кресты таскаю без толку, а с человеком до сих пор не познакомился! А он мне родня непосредственно. Сват.
– Васин, возьми меня на Кинерет! – взмолился Пашка. – Я тебя очень прошу. Я прошу тебя как старшего друга и русского человека!
– Тебе же в армию завтра поутряку! – опешил Пет Иванович. – А самоволку я лично не одобряю…
– Мири, я запрещаю тебе раз и навсегда смотреть эти поганые сериалы! Сосульку эту стометровую! – Алка с хрустом выключила телев – А ты, Павел, не сходи с ума!
– Мама, папа! – не отступал Пашка, решив зайти другой стороны. – Кто поможет Васину завтра нести его тяжелые чемоданы? Больной старый человек Наум?
– Не суетись! – отрезал Петр Иванович. – Не возьму я никакие чемоданы. На кой они мне сейчас?
Мишка налил жене вина.
– Много работы было?
– Дури вашей еврейской много было! – раздраженно бросила Алка. – Шабат. Аналы-то шабат не отменяет, к аппаратуре я прикасаться не могу. Автоклав открыть не могу, препараты холодильника достать не могу, в гистологию звонить не могу… Полный идиотм, – Алка безнадежно махнула рукой. – Завязывать нужно с этим Израилем!
– Винца попей, винца, – Мишка подлил ей красненького.
– У нас начальник религиозник, не хуже этих, – объяснила Алка, кивнув на стену, за которой громко кончали субботу соседи.
– И как же ты управляешься? – спросил Петр Иванович, сочувственно взглянув на стену. Все у них не по-людски, все через хвост по-волчьи.
– Они араба на субботу берут, – пояснил Мишка. Он за ней как привязанный ходит: она велит – он делает.
– А сегодня его понос пробрал, – рассмеялась Алка,: То и дело убегал
– все аналы пропали. Пашка! Ладно, черт с тобой. Позвони своей командирше, пока спать не легла – скажи, на пару дней задержишься. Будут проблемы, дашь трубку мне. Если будут проблемы, – с нажимом добавила она и поднялась. – Устала я, как собака.
Через пять минут вопрос об увольнении Пашки на двое суток был решен положительно.
– По телефону? – не поверил Петр Иванович. – Баба – командир? Сколько же ей лет?
– Двадцать три.
Петр Иванович помотал головой, как мотал всегда, стряхивая похмелье. Но ни хмеля, ни похмелья не было, голова была ясной. Климат такой, курортный…
8
Воскресенье – рабочий день. Встали рано: Мишке в университет, Алке в больницу, Мири – в школу; Васин с Пашкой – на автовокзал. А дальше на Кинерет, то бишь на Тивериадское озеро. Куда Иордан впадает и откуда вытекает и течет дальше до самого Мертвого моря. И где Иисус Христос.
Утренние сборы шли споро, пока вдруг Пашка не забился в истерике. На этот раз, похоже, всерьез.
– Мама! – вопил он сиплым басом. – Подумай, мама! Твой сын Павел будет мучиться в военной тюрьме!..
Мири спрятала куда-то рожок с патронами от Пашкиной М-16. Это Пашка обнаружил, когда прятал винтовку подальше на время поездки.
– Прекрати, Павел! – Алка топнула ногой. – Мири, где патроны?
Мири молча собирала ранец.
– Мири, зачем ты это сделала?
Вместо ответа Мири по-прежнему молча принесла свинью-копилку. Донышко у нее было аккуратно выбито.
– Я не дам Пашке патроны. Пусть он идет лежать в военную турму. Ты будешь отдыхать два года. Папа будет отдыхать два года. Я буду отдыхать два года. И Васин будет отдыхать.
– Миша, – простонала Алка, – не пускай ее в школу! Накапай мне кардиамин. Пашка, сейчас же верни деньги!
– Нет, мама, – твердо сказал Пашка. – эти деньги мне нужны более. Ей их не надо. Сейчас я деньги не имею.