Суккуб быстро шагал по ночному городу. С гостиницы снимали вывеску, цветные неоновые плети сияли под ногами. Заискрились концы проводов, и искусственная звезда погасла.
Скоро Ликс поправится окончательно. Еще несколько дней, а может, и часов, и он снова уйдет. И может быть, уже не вернется. От этой мысли так похолодело в груди, что следующий вдох Омнио смог сделать далеко не сразу.
«Почему?»
Наверное, просто интуитивная тяга к хозяину, давшему кровь. Следование утвержденным схемам магии, кружево верно наложенных заклятий… вот и все, из чего состоит суккуб. У него нет своего мнения, нет сердца. Поэтому во время работы под вывеской с веселым гномом Омнио не чувствовал ничего, кроме усталости. Физические ощущения оставались, но и только. Потому что у качественного суккуба нет своих чувств, только заложенные создателем реакции.
Эльфов называли Народом Звезд. Может, оттого, что они были первыми, кто прибыл из космоса. Или из-за богатств, удерживаемых кланами высоких эльфов. А может, потому, что среди иных народов и рас представители Народа Звезд сами походили на звезды — существа прекрасные, неуловимые и холодные.
Омнио знал, что звезды существуют — видел на вивографиях в доме мага и в рекламе услуг по межпланетным перелетам, что крутились на рекламных щитах Ирема. Звезд над городом нельзя было увидеть и в самую ясную ночь — слишком ярко сияли искусственные огни, не говоря о трех лунах. Суккуб напрасно вглядывался в небо, пытаясь найти хоть одну звездочку. Даже в тот единственный раз, когда выброс магической энергии вылупляющегося яйца техноската погрузил мегаполис во тьму, за несколько секунд глаза просто не успели привыкнуть, и ночное небо для суккуба так и осталось темным. Теперь еще и цветные лучи поднимались из-за ломаного горизонта, отмечая место Великих Игр…
Смена окончилась. Мороз накрыл город ладонями, милосердно даруя вечный сон тем, кто не имел теплого угла, покрывая сверкающим инеем лица. Снег в Иреме не выпадал, приход зимы знаменовал лишь колючий холод.
Нижний лифт снова заклинило, Омнио поднимался по бесконечной лестнице. Изо рта шел пар. Киберпауки мигали своими лампочками, огоньки складывались в линии, квадраты, многоугольники. Когда-то они были просто роботами, но обрели свою волю.
Суккуб поднимался по ступеням и боялся сделать следующий шаг. Еще триста шагов, и он увидит пустоту под железной крышей. Двести. Сто.
Маленький шар огня в силовом поле горел прямо под навесом. Караг храпел, отвернувшись к стене, полупрозрачное тело марида привычно создавало преграду для мороза. Омнио прикоснулся к широкой голубой спине. Тамр на миг открыл глаза, позволил парню войти и вновь уснул. Под крышей оказалось теплее, пар изо рта больше не шел.
Фиолетовые пряди казались малиновыми в свете пламени. Подперев голову рукой, эльф смотрел в огонь, повисший посередине укрытия.
— Ты не спишь? — одними губами спросил Омнио, опускаясь рядом на колени.
— Холодно, — просто ответил Ликс, не отрывая взгляда от танцующих языков, — Иди к Карагу, с ним теплее.
Суккуб замешкался на мгновение.
— Если тебе холодно, я бы мог…
Ликс перевел взгляд на Омнио, и тот вновь почувствовал то странное, непонятное. Страх, будто сделал что-то не то, внутри жгло и кололо, и вместе с тем почему-то хотелось еще. Щеки загорелись, будто суккуб прижался к огненному шару лицом.
— Я делал это тогда, чтобы согреть тебя, — поспешно прошептал он. — Меня Караг просил, лечь рядом для… для регенерации.
Эльф смотрел и молчал, заставив парня окончательно смешаться. Ликс явно видел суккуба насквозь и наверняка мог дать имя тому чувству, которое никак не мог назвать сам Омнио.
Наконец эльф проговорил тихо и серьезно:
— «Бери, пока дают», — помнишь? Давать или нет — выбор за тобой. Только на сегодня и только потому, что мы оба замерзли. Ты уверен, что хочешь этого?
Омнио сначала не понял, зачем говорить так много о такой малости, как лечь рядом и поделиться теплом. Он понял это позже, когда, заменив кудри, по жесткой подстилке зазмеилась длинная коса, а платье и сапожки исчезли.
Она поняла это, когда, юркнув под нехитрое покрывало, прикоснулась обнаженной кожей к коже. Когда сиреневые пряди плеснули по плечам, а зеленые глаза засветились зарницами. Когда безымянные чувства вдруг вспыхнули, затмив весь мир. Когда ощущения заставили потеряться, забыв все, что знала до этого момента. Они накатывали одно за другим, не оставляя возможности не только вспомнить о чем-то, но даже глотнуть воздуха. И не осталось никаких заложенных реакций, потому что Омнио вовсе забыла, кто она есть. Она была — сама земля, а другой — гроза над нею. Тяжелые мягкие тучи, громкий частый стук сердца, горячие тугие струи, жаркий стонущий ветер…