Наконец, свет погас, между жертвенником и магом на пол беззвучно осело нечто, напоминающее сухую мумию, и рассыпалось прахом.
Собирать крупицы силы — трудная работа. Трансформировать ману в магические потоки — опасно. Потому некоторые, менее щепетильные, чародеи поклонялись самому таинственному из всех богов — Изначальному. Теперь Ликс знал, как Он выглядит. Изначальный хаос и жадная до боли тварь…
Чародей подобрал конец цепи, все еще лежащий на полу, и дернул забившегося в темный угол нага к жертвеннику…
Ликс наконец вышел из оцепенения. Элоа сидела рядом, уткнувшись в колени подбородком, и в ужасе смотрела на лицо поднимающегося эльфа.
Он молча вынул из-за спины лук и наложил на тетиву стрелу с широким наконечником.
— Не надо, Ликс… Нас поймают!
Эльф был словно каменный, он даже не стал сбрасывать ее руку, ладонь соскользнула сама. Здравый смысл явно покинул Ликса.
Все обитатели этого подземелья мгновенно поймут, что произошло — со смертью мага все незакрепленные кровью заклятья исчезают. Узелки чар распадаются, и призванные потоки возвращаются в ткань энергии Вселенной.
— Ты не спасешь пленников… Они не смогут…
Но заглянув Ликсу в глаза, девушка осеклась. Там не было ни сострадания, ни дарующего наслаждение предвкушения риска. Из зеленых глаз лилась выжигающая нутро ненависть. Ненависть, от которой можно избавиться, лишь забрав жизнь или умерев.
Ликс склонил голову к плечу. Глухо зазвенела тетива, по полу рассыпался сноп искр, когда наконечник слегка задел каменную решетку. И полыхнул свет…
***
Хрип чудовища отдается в ушах победной песней. Маг хватается свободной рукой за горло, в котором торчит стрела. Потоки черной крови и света заливают мантию — другой рукой он все еще держит за руку нага. Заклятие на каменном люке на миг слабеет. Элоа понимает эльфа без слов, и тяжелая решетка подается. Сейчас не до благодарности. Дело не сделано, и маг все еще жив…
Прыжок вниз, узорчатый пол осыпан прахом предыдущей жертвы. Прах поднимается в воздух и не спешит оседать, словно погибший хочет полюбоваться тем, как его смерть будет отмщена.
Питомец чародея истошно верещит и бросается Ликсу в лицо. Его перехватывает клинок Элоа. Это хорошо. Это правильно. Сбивать прицел стрелка не годится. Мага все еще питает энергия Изначального, он поднимает руку и с ревом выдирает из горла стрелу. Рядом в ужасе ахает Элоа. Никто не обещал, что будет легко…
Вторая стрела с полукруглым навершием ложится на прицел. Такая может отрубить голову… или руку. Маг ревет и делает шаг вперед, вокруг него на миг вспыхивает щит. Но это обманный маневр эльфа: у него другая цель. Полумертвый змей глухо воет и падает на пол, прижимая к груди обрубленную кисть. Щупальца Изначального проглатывают кусок плоти и возмущенно дрожат, пытаясь дотянуться до ускользнувшей жертвы. Маг, внезапно отрезанный от источника, выпускает руку нага и на миг встречается глазами с эльфом.
Мгновение. А вот теперь…
Две стрелы слетают с тетивы. Выстрел в упор пробивает тело мага насквозь, не позволяя закончить смертоносное заклятье — жест сияющей руки. Ликс молниеносно перепрыгивает корчащееся тело нага и оказывается у гоблина за спиной.
Раскрывшиеся когти стрел крепко держат пульсирующее черными потоками сердце. Рывок — и оно, словно раскаленный металл, жжет эльфу руки. Тело мага обрушивается вперед, меж фигурных плит текут черные нити.
Щупальца Изначального все еще слепо шарят в воздухе — закрыть жертвенник можно лишь кровью открывшего…
— Получай, тварь!
С уст эльфа срывается древнее, как мир, проклятие на полузабытом родном языке.
Сердце пятнает узорчатый пол и исчезает в жадных сплетениях щупалец. Дрожат древние стены… Магия, державшая это место, разрушена.
***
Подземный ход вывел их на обледенелый уступ. Стало ясно, что путники находятся на внешней стороне вырубленного в скале замка. Далеко внизу сквозь морозный воздух виднелось сияющее пятно. Ирем. Темный ход за спиной дохнул каменной пылью, подгоняя путников.