— Ненавидь… Мне плевать…
— Ненавижууу…
Это ее «ненавижууу» еще долго звучит в его ушах, дребезжа навязчивым, изматывающим звоном. Он возвращается в своей кабинет, снова плюхается за стол, снова набирает полный рокс виски со льдом…
Делает пару глотков — дверь настежь распахивается. Подобрав шлейф, в комнату врывается Кейтлин.
— Хабиби (араб. — любимый), я в шоке! — начала она горячо и взволнованно, вызвав волну необъяснимого раздражения во всем его нутре.
Подбежала к Адаму, упав перед ним на колени, начала покрывать поцелуями его ноги прямо поверх брюк.
— Мое сердце разрывается от мысли, что могла сотворить эта гадина! Она за все мне ответит! Я ей это так с рук не спущу…
— Полно, Кейти, — отстранил ее от себя, резко встав, — иди в свою комнату. Достаточно драм за сегодня. Я хотел насладиться хорошим представлением, а в итоге сам сыграл в главной роли…
Женщина поджала губы, слегка покраснев. Было видно, как глубоко она разочарована случившимся. С силой зажала руки в кулаки. Поднялась с колен, максимально грациозно, как это позволяло положение.
Повернулась было к выходу, но тут же почувствовала, как Адам резко перехватил ее руку, развернув к себе.
— Отсоси… — произнес хрипло, садясь в развалку опять в кресло.
Повторной команды ей не требовалось.
Она покорно опустилась снова на колени перед ним, расстегнула ширинку и глубоко вобрала внушительных размеров орган мужчины.
Он с силой сжимал ее волосы, не щадя горла женщины, запрокинув голову и подаваясь навстречу умелым ласкам.
— Сука, сука, суууккаа… — шептали его губы, а перед глазами были слегка дрожащие пухлые губки с кровоподтеком цвета спелой вишни…
Глава 7
За Никой пришли спустя пару часов, когда она, казалось, успела забыться в тревожном сне, притулившись к одной из стен карцера. В помещение, бряцая увесистой связкой ключей, вошли три сурового вида женщины в платьях в пол. Не проронив ни слова, потянули ее на себя, заставив встать, и тут же зацепили ее руки за спиной наручниками. Не церемонясь, в буквальном смысле пинками погнали к выходу и потом — вдоль узкого коридора. Не прошло и пары минут, как они оказались в довольно просторном светлом помещении с приторным запахом дезинфектора, напоминающим больницу. От контраста света, после долгих часов, проведенных в карцере, Нике пришлось зажмуриться. Поэтому она не сразу увидела стоявшую перед ней статную молодую женщину. Она абсолютно не вписывалась в антураж — красивая, одетая дорого и со вкусом… По ней сразу читалось — она принадлежит миру Макдиси. Это же помещение, как и карцер, являли собой скорее оборотную сторону, изнанку этого королевства кривых зеркал.
Женщина подошла к Нике ближе, внимательно вгляделась в ее лицо и со всей силы, наотмашь, ударила.
— Шлюха… — процедила она злобно.
Ника почувствовала металлически-соленый привкус крови во рту. Должно быть, рана на ее губе снова открылась. Она пыталась сопротивляться, когда ее тащили в карцер после неудавшейся попытки убить деспота. Сопротивление подавлялось всеми возможными способами, включая рукоприкладство.
— Ты заслуживаешь долгой, мучительной смерти, — снова с ненавистью выплюнула женщина.
Ника вскинула голову.
— Тогда почему я до сих пор жива? — старалась держаться как можно более уверенно, хотя сил ей на это хватало все меньше.
— Только потому, что Он любит играться экзотическими игрушками, дура. Не питай иллюзий. Ты закончишь плохо. Только перед этим он хорошенько с тобой поразвлекается. Даже представить себе не можешь, какими порочными и извращенными могут быть желания Адама Макдиси, наивная идиотка. Поверь мне, смерть — не самое страшное, что могло бы с тобой случиться в стенах этого дворца…
— Поэтому ты так крепко за него держишься? Марта мне рассказала. Я знаю, кто ты. Рыба-прилипала, столько лет надеющаяся стать чем-то большим для него, чем просто…
Она не успела договорить, потому что почувствовала, как хлесткая пощечина обожгла теперь и вторую ее щеку.
— Кто ты такая, тварь, чтобы обращаться ко мне на «ты». Для тебя я госпожа!
— Разве в этом доме не один господин? Шейх не женат. Ты просто его любовница. Ничем не отличаешься от других.
Кейтлин злобно хмыкнула, подходя теперь вплотную к Нике настолько, что можно было уловить ее дыхание, словно бы тоже парфюмированное.
— Я та, кем тебе не быть никогда! И никому из вас не быть, глупые малолетние подстилки! Что у вас есть? Только молодость! Самый ликвидный и дешевый товар в наши дни! Поверь мне, ты не задержишься в его жизни больше, чем на месяц. Я-то знаю. Хотя… «В жизни» — для такой, как ты, громко сказано. У тебя нет места в его жизни. Ты как отхожее место, сосуд для того, чтобы справлять нужду.