IV
Бездомный, без семьи,
Беспечный от любви
С возлюбленной ревнивой
Порой для творчества счастливой
Творит прелюдий целый рой,
Гармоний новый лад и строй,
«Поэмою экстаза» и этюдов -
Хоров вселенских чудо!
И раб восстал, свободен и могуч,
Как Человек и солнца жгучий луч,
И выше нет кумира,
Он символ обновленья мира -
Не для богов, а для людей,
Восставший Прометей!
И звезды водят хороводы,
Лучась, приветствуя народы
С очами, полными огня,
Любви всесветная возня
Возносится до края
В сиянии чудесном Рая...
Элизиум? Страна ли света?
Видна отсюда вся планета
Во времени, как дивный сон,
У озера знакомый павильон
Из Северной Пальмиры - Росси,
И солнцем брызжут росы...
Там за роялем юный музыкант,
Все юны, каждый оркестрант, -
То репетиция оркестра...
Лужайка, что палестра
С амфитеатром, - нет свободных мест,
Под вечер начинается концерт,
С каскадом звуков и с игрою света,
Как будто в поднебесье вся планета,
Взывая к мириадам звезд, поет,
Вся устремленная в полет.
Концерт вселенский Скрябина бушует,
Как небеса в грозу, не скажешь всуе,
Безмолвие миров пронзает Хор, -
В призывах слышишь приговор
Стремленьям высшим, как и жизни
Здесь на Земле, на крохотной отчизне.
Но свет умчит высокие мечты -
Творить, как исстари, мир красоты
В оазисах Вселенной
Гармонией нетленной,
И наша жизнь взойдет,
Как новою весною, среди звезд!
2009
Известно, сонеты - это стихотворения в 14 строк с весьма изощренной рифмовкой, при этом патетической тональности в выражении чувств, чаще любовных, и мысли. Здесь явно заключено противоречие. Недаром эта форма кажется искусственной у многих поэтов.
Но прибегал ли Петрарка к изощренной рифмовке? Он просто пользовался особенностями итальянского языка. Сонет и у Шекспира предельно прост. Ничего искусственного, свободное высказывание, непрерывный монолог поэта в драме его жизни. Нередко и речи персонажей у Шекспира обретают форму сонета без рифмы, а где-то и с рифмой.
Словом, существует особая внутренняя форма поэтического высказывания чувства или мысли, что нашло внешнее выражение в сонете, с ограничением числа строк и с той или иной рифмовкой. Здесь главное - внутренняя основа поэтического высказывания особой тональности. Если это есть, есть и сонет. Но самая изощренная конструкция стихотворения в 14 строк не создает еще песни души особой тональности.
В высоком чистом небе тают облака.
Переливаясь и журча, бежит река,
И берега, охваченные зноем,
Как в детстве, веют негой и покоем.
На всем печать иль думы, иль мечты,
Блистающего взгляда красоты.
Что ж день преображен моим воспоминаньем?
Или природа ведает познаньем,
Как женщина, ее же тайн и грез,
Одаривая нас кустами роз?
И мир претерпевает обновленье.
Здесь таинство. Примите посвященье,
Как ныне я
Пред вечною загадкой бытия.
* * *
В прогулках бесконечных в даль времен
Прошла вся юность, точно сон.
За лирикой Серебряного века
Открылась мне эпохи новой веха,
Как сад цветущий, весь в росе.
О серии новелл или эссе
Мне грезилось, как впал в моральные исканья,
Придумав лишь себе же испытанья
При свете исчезающей звезды,
Чтоб пробудиться в час беды.
Теперь не до сентенций.
На новом рубеже столетий,
Воспомня сны и грезы, воспою
Из юности заветной песнь мою.
* * *
Я рос в глуши лесов, в дали времен,
Где синей цепью гор означен небосклон,
Как знаками далеких континентов, -
Так простиралась предо мною вся планета.
В ту пору книжка детская попалась мне,
С кентавром на обложке. Помню, как во сне.
Без навыка читать свободно, с увлеченьем,
Что я успел прочесть? Но с трепетным волненьем
Заметил я поверх высоких облаков
Присутствие богов,
Могучих и ужасных,
Богинь, пленительно прекрасных,
С Олимпа весело взиравших на людей,
Как мой отец из памяти моей.
* * *
Струился свет с небес, купались облака,
И нимф влекла к себе река.
То девушки собрались стайкой
За дальним лугом как бы втайне.
А за кустами спрятался сатир
С ухмылкой горделивой, из задир.
То был еще юнец, беспечный волокита.
Над ним превесело смеялась Афродита.
А день все длился, будто вечен он.
Зевс-Громовержец, Гера, Аполлон,
Другие боги на веселом пире,
Мне мнилось, возвестят о вечном мире.
Душа наполнилась таинственной мечтой.
Все в мире просияло красотой.
* * *
Вблизи села я помню местность Край Земли.
Хотя к нему тропинки нас вели
И далее, а все ж вселяло то названье
В душе моей тревогу, как преданье
О небе, что на Землю упадет,
И все живое на Земле умрет.
О, как пугался я, прознав о смерти рано.
Как! Все умрут? И я? Прекрасно.
Теперь я знал, что предпринять.
Пойду на Край Земли и стану, как Атлант, держать
Я небо на плечах, а жизнь земная
Вновь потечет от края и до края,
С трудами и весельем в череде времен,
С пожарами и войнами племен.
* * *
Собрались мы из дальних деревень
В селе большом в один прекрасный день.
Здесь было много русских, я впервые
Воочию увидел: мы в России!
Две родины: большая, малая сошлись,
В судьбе моей переплелись.
Язык я знал неведомо откуда,
Как дети, но не в том таилось чудо.
В учительницах я улавливал черты
Богинь, знакомых мне, и новые мечты
С их женственностью милой сопрягались,
Как будто тайн души моей они касались,
Влекущих, стыдных, научая быть
Достойным и одно прекрасное любить.