Когда Женя приехала, Кирилл расхаживал по заставленной связками книг и папок комнате, рассеянный и грустный.
- Кончено? - спросила Женя.
Кирилл кивнул.
- Что вы отложили себе?
- В будущем году должна выйти книга Софьи Николаевны «Заметки о лирике». Название скромное, а это будет уникальное исследование о структуре лирического стихотворения.
- Вы хотите сказать, что отложили себе не изданную еще книгу?
- Да.
- Вы смеетесь надо мной?
- Ничуть.
- Теперь я знаю, - сказала Женя с ласковой решительностью в голосе и во всех своих движениях, - как поступить. Сейчас придет машина. Мы все это погрузим и увезем к вам, Кирилл! Ни слова больше!
Как она это сказала! Он рассмеялся и не смог ни оспорить ее слова, ни забыть уже никогда.
Бедный Алеша! Но Женя уже ничего не могла поделать. Из каждой прогулки по книжным магазинам он возвращался расстроенный и хмурый. Во всякую минуту разлада он вспоминал о библиотеке Софьи Николаевны и, как по поводу отсутствия телефона в их новой квартире, сердился до того, что терял сон и покой.
Всю зиму прожили холодно, и Женя даже обрадовалась, когда ей предложили ехать в Москву на курсы усовершенствования при МГУ.
С этой новостью Женя прибежала домой.
- Это же не сравнить, Алеша! Как ходят на курсы здесь! Скука! А там - Москва будет!
Но он не обрадовался за нее, а проворчал:
- Как хочешь.
- Я-то хочу! Но как ты?
- Я говорю тебе: как хочешь!
- Нет, вот я чего боюсь: как ты тут будешь жить без меня? Не загуляешь? Мне кажется, ты в последнее время что-то... все напеваешь.
- Загуляю, уж это точно!
Женя ушла на кухню. За чаем она снова заговорила:
- Нет, ты мне скажи, что тебе не нравится?
- Прекрасно знаешь! - отвечал Алексей. - Я никогда не примирюсь с тем, что ты книги Софьи Николаевны отдала Кириллу.
- Такова была ее воля, - устало сказала Женя.
- Это неправда! - закричал Алексей.
- И говорить об этом не хочу! - рассердилась в свою очередь Женя и ушла к себе.
Мелин всегда уступал, когда Женя, обычно терпеливая с ним, рассердившись, замолкала.
- Ну хорошо, Женя, - пришел вскоре он к ней. - Давай тихо-мирно обсудим этот вопрос, чтобы к нему больше не возвращаться.
Женя улыбнулась.
- Ты мне скажи, как это получилось?
- Алеша, я уж не помню.
- Как? Он что, просил, умолял, требовал?
- Нет.
- Или ты была сама не своя?
- Может быть. Ведь мы там жили, жила Софья Николаевна, и всему конец.
- Что вы делали всю ночь?
- Оставь это! Ему эти книги как хлеб насущный, как воздух! Любим вещи, даже книги превратили в род вещей, дорогих и модных, как вазы и ковры. Надоело!
- Ты отдалась ему в ту ночь? - примирительно, точно готовый покориться судьбе, спросил Алеша.
Женя вздохнула.
- Я сделала больше, если хочешь знать. Я влюбилась в него, как девчонка.
- Что?!
- Ах, Алеша, - проговорила Женя с легким вздохом и взяла его руки в свои, - эти книги принадлежат ему по праву. Это его мир, его жизнь. А потом, ты же знаешь, тетя оставила мне кучу денег. Пусть у нас будут деньги, а у него книги. Мы можем купить машину. Хочешь иметь машину?
- Постой! - Точно опомнился Алеша. - Ты, Женя, что-то не то говоришь... Откуда у тебя этот цинизм? Почему ты этого Кирилла понимаешь по-человечески, а меня - черт знает как?
Женя сама удивилась, подумала и ответила:
- Его трудно понимать иначе.
- Послушай, Женя, ты разлюбила меня?
- А ты, Алеша, любишь меня?
Они оба замолчали, точно прислушиваясь к отдаленному шуму города и волн Финского залива.
Что касается Кирилла, он всю зиму рылся в книгах Софьи Николаевны, бесконечно радуясь и раскладывая их по полкам, число которых пришлось увеличить, кажется, в десять раз, и теперь его комната напоминала настоящее книгохранилище. Одно смущало его - как же быть с Женей? Ведь недаром она отдала ему все. Он выбегал на улицу и предпринимал восхитительные по весне прогулки.
Однажды, заглянув в «Академкнигу» на Литейном, он испытал странное, неизъяснимое чувство. На прилавке среди множества книг лежала небольшого объема изящно изданная книга, которую он как будто уже где-то раньше видел. «Заметки о лирике». С первой страницы глянула на него живая, необычно моложавая Софья Николаевна. Кирилл даже слегка вздрогнул. Он купил книгу Софьи Николаевны и поспешил домой. «Заметки о лирике» оказались совершенно новы по содержанию, классически просты и ясны по языку. Это было не только уникальное исследование структуры лирического стихотворения, а нечто большее. Как в стиле Пушкина, его лирики, прозы и писем он неизменно ощущал двух его времени, культуру его эпохи и личность самого Пушкина, так в «Заметках о лирике», казалось бы сугубо теоретическом исследовании, он слышал и видел Софью Николаевну как живую и даже молодую. В мыслях и в языке научного труда, как в поэтическом произведении, может быть совершенно нечаянно для автора, запечатлелась ее душа, ее внутренний образ - как воплощение культуры нашего времени.