А если тебя пронизывают тоска и томление и не заснуть, то кажется, что все общежитие этаж за этажом гудит, как лес весной, и слышно, как разносится трель и щелканье курских соловьев.
Я все вижу, как сейчас, в одной из комнат с двумя окнами, с пятью кроватями, а стол посередине, ближе к двери, и тут же два шкафа, они выдвинуты от стены, и там как бы утаенная кровать, которую занимает, разумеется, та из девушек, что там верховодит, но и она же больше всех томится, постоянно пребывая в поисках какого-нибудь исхода.
В то время пронеслись слухи, как одну девушку из нашего курса - она и выделялась по виду и нраву, как Манон, - уличили в грехопадении; по наблюдениям соглядатаев или доносу, выяснилось, что она запиралась в комнате, добро бы, с одним студентом, нет, то с одним, то с другим, а это уже даже не любовь, а похуже... Было учинено расследование, а вели его комендант и члены Студсовета отдельно, и обнародованы были, разумеется, через сарафанье радио, две версии прямо противоположного содержания...
Манон не выселили, это же ЧП и пятно на общежитие, в конечном счете, прозвучали слова «взять на поруки» и т.п., а на самом деле воспользовались ее опытом, но все же позже, поскольку она запустила занятия, ее исключили из Университета, изгнали из Эдема...
Но именно эта история нашей Манон и ее поклонников, с расследованием, возбудила у юношей и девушек и смех, и гнев, и беспокойство, и мечты, и вожделения - всю гамму чувств и треволнений, когда мы близко соприкасаемся с тайнами, столь сокровенными, как любовь и секс. Девушки из комнаты 423 и призадумались: как же быть? Самые заветные помыслы и желания надо оставить и вести себя, как монахини?
- Ну, что значит запирались? Может, всего лишь целовались?
- То с одним, то с другим?
- Целоваться можно то с одним, то с другим, если тебя окружают поклонники, а затем уж сделать выбор, кто из них больше люб.
- Если так рассуждать, должно пойти дальше, чтобы окончательно убедиться, кто больше люб.
Но позже все уже знали, что было, и передавали из уст в уста.
- Один влюбился в нее, а поскольку она с ним охотно танцевала по субботам на лестничной площадке и позволяла себя тискать и целовать в уединенных углах, то он пожелал большего, а ей самой этого хотелось не меньше, вот они стали запираться днем, пропуская лекции, - это сразу уборщицы заметили, но не стали бы доносить, любовь, понятно и простительно, но она стала запираться и с его другом, это уже не любовь, а нечто похуже...
- А они, знаете, какое давали объяснение? Она влюбилась в Валентина и сама обольстила его, а в нее был влюблен его друг Саша, как выяснилось, и очень страдал, намеревался даже броситься с Тучкова моста, и она, чтобы утешить, приняла и его...
- Боже! Ну, о чем мы говорим?
- Мы говорим о сексе, если воспользоваться для простоты, модным словечком.
- Секс? Что это такое?
- От слова сексуальность.
- Сексопильность.
- Сексуальное, сексопильное... Это свойство, присущее прежде всего нам, женщинам. Этим мы и нравимся мужчинам.
- А в мужчинах что нам нравится?
- Это же самое.
- Мы говорим о сексе. О любви я не стану ни с кем говорить, кроме любимого.
- Найди его.
- Я не очень на этот счет беспокоюсь: найдется сам.
- Хорошо, ты веришь. Я - нет. На меня никто не обращает внимания как на женщину.
- А ты женщина? Нет, не скромничай. Я заметила, с тобой мальчики охотно заговаривают.
- Ну, это же чисто по-товарищески.
- Сначала товарищ, - мы же все товарищи, ведь так, затем друг, затем, ой, и возлюбленная!
- Не лучше ли невеста и жена?
- С этим успеется. Я бы, пока свободна, ну, так, для пробы, чтобы затем, выйдя замуж, не глядеть по сторонам и все чего-то ждать, как сейчас.
- Всему свое время. Это правильно.
- Однако время наше уходит. Мы уже не первокурсники, когда только оглядывались вокруг, всего боясь, даже собственных желаний до стыда.
- Но это и хорошо. Я думаю, тут наша женская прелесть проступает как бы втайне и манит взоры.
- Женская прелесть - в жажде любви?
- Женская прелесть - сама любовь, ее проявление в нас.
- Но у кого она есть, у кого нет.
- У всех у нас она есть. Природа наша такая. Мы рождены...
- Мы рождены, чтоб сказку сделать былью.
- Мы явились на свет для любви.
- Если говорить о природе, мы рождены для продолжения рода человеческого.
- Это потом. Прежде всего надо повеселиться всласть с кем следует. Соблазн, наслаждение - разве не в этом наша женская суть? А потом как вознаграждение...
- Муки деторождения.
- Дети.
- Ну, пока мы сами ведем себя, как дети.
Как только начинаются такие разговоры, как ночь, вновь и вновь они возникают.
- У нас здесь строго. Порядки, как в монастыре.
- Откуда ты знаешь о порядках в монастыре? Небось, из «Декамерона» Джованни Боккаччо?
- Слыхала я о «Декамероне». Но разве там о монастырях?
- Нет, о монахинях, которые развлекаются с садовником.
- С садовником?
- Глухонемым садовником. Другого мужчину в женский монастырь не пустили бы.
- Нет, он только прикинулся глухонемым, чтобы ублажать монахинь без слов.
- Без слов?
- Есть дела, когда и слова не нужны.
- Дела? Это вы о любви? Как без слов о любви?
- Мы говорим о кознях дьявола.
- Нет, о кознях Эрота, который у христиан выдает себя за ангела-малолетку.
- Какие вы тут все продвинутые. А ведь вчерашние школьницы...
- Хорошо учились, из самых примерных...
- Примерные пионерки и комсомолки, хочешь сказать?
- Но нас же учили всему, и анатомии, и физиологии, и биологии, не говоря о поэзии, всей человеческой премудрости. Кто как, я училась любви еще с детского сада. А песни? Мы только и пели о любви, как соловьи.
- В самом деле! Я согласна. Но это же платоническая любовь?
- Всему свое время.
- А в нашем возрасте мы можем покуситься на нечто большее?
- В чем дело? Влюбляйся и люби.
Все эти разговоры ведутся - и за книгами, и за вечерним чаепитием, с уходом кого-то, может быть, на свидание, с возвращением кого-то откуда-то - с кино, с гостей, из театра, с сопутствующими рассказами, - и когда девушки, готовясь ко сну, заняты собой у зеркала, едва одетые и даже голые на миг, чтобы сменить белье или надеть ночную сорочку, - диалоги идут в разбивку - со сменой занятий и времени, в разных углах, или крупным планом две девушки, будто они переговариваются одни, потом вдруг вся комната и другие парочки...Но я для краткости веду рассказ в общем плане, даже не называя имен девушек и не описывая их внешности, да ведь, - улыбнулся Владимир Иванович, - у них же ваши имена и ваши внешности, пусть они одевались проще, в вековечные платья, юбки и кофточки, не знаю, как они этого достигали, всегда, как новенькие, всегда празднично нарядные.
- Легко сказать. «Никаких свиданий! Здесь вам не бордель!»
- Но и не монастырь!
- Мы сами, примерные девочки, наше общежитие превращаем в монастырь.
- А наших мальчиков в монахов, ущемляющих плоть бдениями над книгами, жизнью впроголодь, спортом, разгрузкой вагонов по ночам, - и это в лучшие годы!
- А Мария Лескова гуляет в свое полное удовольствие. Даже нависшая угроза выселения ей нипочем.
- Это она так держится - с парнями запанибрата.
- Мы все так держимся. Ведь мы еще и однокурсники.
- Все свои? Вот этим она пользуется, а мы нет.
- Ну, что ты хочешь сказать?