Выбрать главу

- Мне надо, пока не забыла, позвонить.

“Папа, - сказала она совсем иным тоном, - я буду завтра. Не спрашивай. Алешка спит? Хорошо. Не волнуйся. Спокойной ночи!”

Опустив трубку, она некоторое время со смущенным видом просидела за столом, словно не до конца уверенная в принятом решении. Неловкость и волнение почувствовал и Саня. Между тем в эту минтуту раздумья или невольного, столь естественного колебания Галка была особенно хороша. Он быстро подошел к ней, она вышла из-за стола, и они обнялись, пряча друг от друга глаза. Трепет и юность – девяти лет как не бывало!

- Мне надо принять душ, а лучше ванну, - сказала она. – Можно?

Саня разложил диван и сменил белье. Выключив люстру, он оставил лишь лампу на столе, краем она освещала подушку, так что можно было читать лежа. Раздевшись, Саня бросился в постель и сладко растянулся… “Господи! Господи! Почему я еще девять лет назад не влюбился в Галку и не женился? Почему? Разве она не удивляла меня еще тогда детской чистотой своего облика и силой, силой нежного, юного существа, созданного для любви и счастья? Что в ней была еще некоторая неловкость подростка, что за беда? Зато все эти годы она составляла бы мое блаженство, и жизнь моя была бы исполнена высокого смысла… Она бы меня поддерживала во всем, служила опорой и идеалом…”

Упиваясь грезами несбывшейся жизни, Саня еще слышал, как льется вода в ванной… Галка плескалась там… Это похоже на чудный сон! И тут он заснул.

Проснулся он уже при свете дня. В постели он лежал один. Некоторое время он ничего не мог понять. Где Галка? Или весь вечер он лишь грезил о ней? Нет, игра воображения никогда не захватывала его столь сильно. Галка была у него. Они пили вино. Пока она принимала ванну, он заснул. Но неужели она не могла разбудить, кажется, не из робкого десятка, знает, чего хочет?

Правда, иной раз бывает разбудить его довольно-таки трудно. Она не сумела добиться толку и в досаде уехала?

Саня вскочил на ноги – в передней не было вещей гостьи, на кухне никаких следов вчерашнего пира, все убрано и вымыто, разве лишь более тщательно и чисто, чем у него выходит. В ванной из крана капала воды – так он обыкновенно не оставляет. Он бросился в комнату и оглядел стол – ни записки, ни одной забытой вещицы. И все же, и все же он ни минуты не сомневался в том, что вчера Галка звонила и заезжала к нему. В воздухе его квартиры веяло еще ее присутствием, чем-то нежным, ласковым, милым. Она была необыкновенно хороша! Несомненно у нее какое-то горе, может быть, разлад в семье, и потому она звонила к папе, куда, поссорившись с мужем, собралась. Он, может быть, давно в разладе с мужем, что отнюдь не весело… Вот он подвернулся, из ее юности, и она отозвалась… А он заснул!

А ей, очевидно, стало обидно, обидно и горько до слез – не на него даже, а скорее на мужа, и она, наспех одевшись, сбежала – от греха подальше.

Забыв о завтраке, Саня Букин сидел за столом и курил, посматривая на телефонный аппарат. Он знал о Галке только ее имя – ни фамилии, ни адреса, где она жила или живет, - ничего. Вообще можно усомниться даже в ее имени, то есть она, может статься, и не Галка вовсе, уж слишком хороша – и по одежде (это, положим, дело наживное), и по стати, а главное, не просто как женщина, а как человек, как личность. Вот это самое в ней удивительное. Она прелесть и правда, она нежность и разум, - твердил он себе. Она не могла так уйти, исчезнуть, если даже и обиделась на него и рассердилась. Не оставив записки, она непременно должна будет позвонить.

И он не ошибся.

Около полудня зазвонил телефон.

- Доброе утро! – прозвучал спокойно-радостный, уже так хорошо знакомый ему голос. Ни тени упрека или обиды, скорее даже тихая, как бы слегка утаенная нежность.

И тогда Саня решился не то что покаяться, что заснул, а слегка упрекнуть ее:

- Что же ты не разбудила меня?

- Это не по-мужски, - тем же спокойным тоном, точно знала заранее, что речь у них пойдет в этом плане, продолжала она. – В чем же ты меня упрекаешь, а? Сам же заснул… Впрочем, я и звоню с тем, чтобы объяснить свое странное поведение… Загадала я тебе загадку?

- В общем, да. Но могу тебе сказать, что подобные истории случаются со мной не первый раз, - без всякого умысла задеть сказал Саня, но, в сущности, весьма некорректно.

- Ты хочешь сказать, что не всякий раз засыпал сном младенца? Верю, - сказала она шутя и все же раскаялась. – Прости! Я ни в чем не упрекаю тебя. Я благодарна тебе и за вчерашний день, и за память о Галке. Знаешь, у меня двое детей. Мой муж – человек в общем хороший, но гуляка… тз пьющих. Я долго терпела, до тех пор, пока ему не взбрело в голову оставить нас. Он пропадет. И вот я воюю с ним… Он требует развода, я не даю… Права я или нет, это уже другой вопрос… Вчера я заезжала домой… и поехала к родителям… И тут вспомнила о тебе и о Галке…

- Как, о Галке?

- Ты слушай. Так я появилась у тебя. Боже мой, я человек веселый, люблю гостей, а когда в семье разлад – какие гости, какие праздники? Все крысы бегут, как говорится… И вот я дала себе волю… Ты был очень мил, тебе бесконечно благодарна. Но, принимая ванну, я расплакалась и так расстроилась, что готова была удавиться, утопиться… Ох, никогда так тяжело мне не было. Ну, конечно, вино, незнакомая обстановка… И куда деваться? Я пришла на кухню, убрала стол, а тебя не слышно… Знаешь, как только я увидела, что ты спишь, так спокойно спишь, я успокоилась. Меня потянуло в сон, и я в одну минуту заснула, устроившись в твоем большом кресле, что у окна. Там, однако, дует, и я простудилась. Около семи я проснулась… “Утреет. С богом! По домам…” Оделась, уже не боясь разбудить тебя, и выбралась на улицу. А теперь лежу с температурой и считаю, что легко отделалась. Нет, нет, Саша, не от тебя, я вообще говорю. А что касается тебя, я должна признаться… Ты принял меня за Галку, а я одна из ее младших сестер. А сестра наша умерла… два года тому назад. Жизнь у нее не сложилась. Я все порывалась рассказать тебе о Галке. Но потом, видя твое увлечение и радость, и я загорелась, что греха таить… Но, как ты говоришь, подобные истории для тебя не новость… Прости!

- Как вас-то зовут? – спросил Саня со спокойной твердостью в голосе, вообще ему свойственной.

- Я бы хотела остаться для вас Галкой.

- Вы и останетесь для меня Галкой навсегда.

- Спасибо за сестру мою. Ей и в голову не приходило, что вы к ней неравнодушны. Вы так всегда ее распекали. Вашими словами она распекала меня, и, кажется, благодаря ей я и школу кончила успешнее, чем она, и в вуз поступила сразу…

- Вы меня знали?

- Видела вас несколько раз. Ведь я пользовалась тем, что сестра работает в кинотеатре. Вы и тогда нас путали.

- Не помню.

- Что ж, пусть я останусь Галкой для вас, одной-единственной.

- Но вы и Галка – это небо и земля!

- А вы между небом и землей?

- Как хорошо вы смеетесь надо мной! Я люблю вас! Сознаю, понимаю, что между нами нет ничего общего, как между небом и землей. Прощайте!

- Это неделимо – небо и земля, - возразила она.

- Я все-таки утверждаю, что ты Галка! Голос, интонация…

- Это я нарочно разговаривала ее голосом. Иначе, то есть вне ее образа, я бы никогда не появилась у вас.

- Спектакль можно повторить.

- На сцене – да, но не в жизни. Простите, в квартиру входят, я слышу голоса моих детей… и мужа! Забеспокоился все-таки, куда я пропала… Благодарю вас от всего сердца за все, за все!

Милая, прекрасная женщина, жена и мать, “прокутившая” вчерашний вечер у него, счастливо засмеялась, опуская трубку.

Солнце уже ушло в сторону. Небо, как вчера, в редких хлопьях облаков синеет, и откуда-то идет частый и крупный снег. Он помнил о Галке, а ее уже два года нет на свете. Где-то ее могила, и на нее падает, падает снег.