Владик не мог поверить своим глазам — перед ним стоял тот самый кошмарный мужик из подъезда. На этот раз он показался Владику гораздо менее противным, во всяком случае гораздо более симпатичным, чем тот тип на лошади с мечом в руке, что появился в конце переулка и галопом, высекая копытами искры, направлялся к ним. За ним скакали другие.
Мужик из подъезда схватил Владика за руку, гулко хохотнул, прохрипел «пацан, за мной и не бойся», и они понеслись по переулку прочь от преследователей. Тем не менее, грохот копыт, эхом отдававшийся в переулке, приближался, сил уже не оставалось, беглецы почти остановились, смирившись со своей судьбой, когда копыто коня первого преследователя попало на выступавший булыжник, поехало в сторону, раздался предупреждающий крик всадника, и они с лошадью тяжело грохнулись на мостовую. Подпруга седла лопнула, шлем покатился в одну сторону, меч полетел в другую, всадник попытался подняться, его снова сбил на землю пытавшийся встать на ноги конь. Сзади налетели и врезались в них ещё двое верховых — они не успели вовремя остановиться. В общем, куча мала удалась знатная.
Тяжело дыша, Владик и его спаситель продолжили свой бег, хотя уже и не так скоро. Наконец, когда крики и шум за их спинами совсем утихли, когда они сделали ещё несколько поворотов по переулкам и улочкам города и оказались на берегу какой-то мутноватой реки, мужик бессильно опустился на траву и опёрся спиной о камень. Владик сел рядом. Так они молча сидели и успокаивали дыхание. Наконец мужик, не глядя, протянул Владику руку:
— Кузьма.
— Чего?
— Зовут меня так.
Владик пожал протянутую руку.
— Владик.
— Знаю.
— Откуда?
— Оттуда. Отец твой Александр, мать — Ольга. Вероника — сестра.
Владик вздохнул.
— Вероника. Она ведь говорила мне не открывать ту дверь на кухне.
— Так и я тебе говорил не открывать.
Владик несмело огрызнулся:
— Да ладно, умные все! Родители сейчас переживают. Ай-ай.
— Не переживают. Они не заметили, что вас нет.
— Почему?
— Потому. После объясню.
— Кстати, Кузьма, где мы? Странное место. Мужик этот на лошади, и вообще…
— Сказано, потом растолкую. Пошли, подхарчиться надо. У меня от этой беготни брюхо подвело.
Они поднялись и пошли по переулку. Кузьма вдруг остановился.
— Айн момент.
Он, посапывая, снял вывешенные на окне одного из домов штаны и рубаху и сунул Владику в руки.
— Надевай. Тебе нельзя так ходить.
— Ты же их украл!
— Это не кража, это обмен. Мы же твои оставим. Надевай — надевай, я знаю хозяев.
Владик принялся стягивать джинсы, куртку и футболку.
— Быстрее, увидят!
— Ты же сказал, что знаешь хозяев.
— Я соврал.
И они быстро зашагали прочь.
Несколько раз свернув, они оказались на небольшой площади, где у одного из домов был вывешен пучок зелени на шесте.
— Мой любимый трактир.
Кузьма толкнул дверь. Их обдало облаком смешанных ароматов жареного мяса и вина, гул нетрезвых голосов.
— Ох, и люблю я этот место! Давненько тут не бывал! И люди тут, знаешь, такие…
На самом деле люди тут были самые подозрительные — шарманщик с лицом бандита, двое солдат с багровыми от вина лицами, попрошайка в лохмотьях, бродивший между столами, и множество типов такого же рода.
Кузьма по-хозяйски протолкался к столу, плюхнулся за скамью, саданул кулаком по столу и гаркнул на весь трактир:
— Хозяйка, тушёного зайца в травах и вина из твоих погребов!
Хозяйка подскочила к ним и затараторила:
— Кристофер, сколько лет тебя не было? Где ты шатался, старый пёс?
Владик бросил на Кузьму быстрый взгляд — обращение хозяйки трактира было по меньшей мере необычным. Далеко не все знакомые Владика захотели бы, чтобы их называли «старыми псами». Скорее даже никто не захотел бы. Но Кузьма только ухмыльнулся.
— Да лет пять, никак не меньше.
— Подставлял свою шкуру под стрелы и пули?
— Не родился ещё солдат или разбойник, чтобы шкуру мою продырявил! Неси вино, еду! Мы с моим товарищем быка готовы сожрать!
— Несу-несу!
Хозяйка умчалась, а Владик недоумённо поднял брови:
— Кристофер?
Кузьма махнул рукой:
— Тут меня все так зовут.
— Тут это где?
— В шестнадцатом веке.
Хозяйка трактира брякнула перед ними по тарелке с тушёным зайцем, деревянные ложки, ещё одну тарелку с ломтями хлеб, перед Кузьмой поставила ещё и объёмистую глиняную кружку с вином.