– Мне кажется, я не встречался с этими людьми, – сказал Артур.
Его представили всем, и Явич почувствовал себя глупо, здороваясь с Артуром, словно тот только что вошел в комнату. Когда Уилбур спросила Артура об остальных, он описал роль каждого и объяснил, кому можно, а кому нельзя выходить. Наконец доктор Уилбур сказала:
– Мы должны поговорить с Билли.
– Будить его очень опасно, – сказал Артур. – Вы знаете, у него мания самоубийства.
– Очень важно, чтобы с ним поговорил доктор Хардинг. От этого может зависеть результат суда. Свобода и лечение – или тюрьма.
Артур подумал, поджал губы и сказал:
– Видите ли, в данном случае решаю не я. Поскольку мы сейчас в тюрьме – во враждебном окружении, – ведущее место занимает Рейджен, и только он принимает окончательное решение, кому вставать на пятно.
– Какую роль в вашей жизни играет Рейджен? – спросила она.
– Рейджен – защитник и хранитель ненависти.
– Хорошо, – резко сказала Уилбур. – Я должна поговорить с Рейдженом.
– Мадам, я бы посоветовал…
– Артур, у нас мало времени! Много занятых людей отказались от отдыха в выходной день, чтобы прийти сюда и помочь вам. Рейджен должен согласиться, чтобы Билли поговорил с нами.
Снова застывшее лицо, взгляд в одну точку, состояние транса. Губы задвигались, словно шел неслышный внутренний разговор. Затем челюсти стиснулись, а брови нахмурились.
– Невозможно, – прогремел низкий голос славянина.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Уилбур.
– Нельзя говорить с Билли.
– Кто ты?
– Я Рейджен Вадасковинич. Кто эти люди?
Доктор Уилбур вновь представила всех, и Явич снова удивился перемене, этому поразительному славянскому акценту. Берни пожалел, что не знает хотя бы нескольких фраз на сербскохорватском, чтобы выяснить, только ли акцент это или Рейджен действительно понимает язык. Он хотел бы, чтобы доктор Уилбур выяснила это, и пытался сказать об этом, но всех попросили пока помолчать.
– Как ты узнал, что я хочу поговорить с Билли? – спросила Рейджена доктор Уилбур.
– Артур интересовался моим мнением. Я против. Я защитник, и я решаю, кто встанет на пятно. Билли не выйдет.
– Но почему?
– Вы же доктор, да? Я вам так скажу: если Билли проснется, он убьет себя.
– Почему ты так уверен в этом?
Рейджен пожал плечами.
– Каждый раз, когда Билли встает на пятно, он думает, что сделал что-то плохое, и пытается убить себя. Я отвечаю за это. И говорю «нет».
– Какие у тебя обязанности?
– Защищать всех, особенно маленьких.
– Понимаю. И ты всегда выполняешь свои обязанности? Маленьких никогда не обижали, им не было больно, потому что ты всегда охранял их от этого?
– Не совсем так. Дэвид чувствует боль.
– И ты позволяешь Дэвиду брать боль на себя?
– Это его задача.
– Такой большой, сильный мужчина, как ты, позволяет ребенку брать на себя боль и страдания всех?
– Доктор Уилбур, я не…
– Тебе должно быть стыдно, Рейджен! Вряд ли ты можешь считать себя непререкаемым авторитетом. Я врач и имела раньше дело с такими случаями. Я считаю, что решать, может ли Билли выйти, имею право именно я, а уж конечно не тот, кто позволяет беззащитному ребенку брать на себя боль, вместо того чтобы взять хотя бы часть боли на свои плечи.
Рейджен заерзал на стуле со смущенным и виноватым видом. Он пробормотал, что доктор Уилбур совершенно не понимает ситуацию, однако она продолжала говорить, тихо, но убедительно.
– Ладно! – сказал он. – Вы отвечаете за это. Но сначала все мужчины должны выйти из комнаты. Билли боится мужчин из-за того, что сделал с ним его отец.
Гэри, Берни и доктор Хардинг поднялись, чтобы выйти из комнаты, но тут заговорила Джуди:
– Рейджен, очень важно, чтобы доктор Хардинг остался и увидел Билли. Доверься мне. Доктора Хардинга интересует медицинская сторона, и ты должен позволить ему остаться.
– А мы выйдем, – сказал Гэри, показывая на себя и на Явича.
Рейджен оглядел комнату, оценивая ситуацию.
– Я разрешаю, – сказал он, показывая на стул в дальнем углу большой комнаты. – Но он должен сесть туда и сидеть.
Джордж Хардинг, чувствуя себя неловко, слабо улыбнулся, кивнул и сел в углу.
– И не двигаться! – сказал Рейджен.
– Не буду.
Гэри и Берни Явич вышли в коридор, и Гэри сказал:
– Я никогда не видел Билли, личность-ядро. Я не знаю, выйдет ли он. А что ты думаешь обо всем, что увидел и услышал?