Леди Анриетта-Фелисите немедленно поместила объявление в «Империи» и в нескольких австралийских газетах. Месяц назад она получила ответное письмо с кучей грамматических ошибок — оно было от Роджера, и он был жив. В письме говорилось, что он живет под именем Томас Кастро и работает мясником в городке Уогга-Уогга в Новом Южном Уэльсе, на полпути между Сиднеем и Мельбурном. Он просил мать выслать ему денег, чтобы вернуться домой, и в доказательство того, что он действительно ее сын, просил вспомнить свое коричневое родимое пятно на боку. Вдова припомнила пятно и выслала деньги. А теперь, похоже, человек, которого газетчики окрестили «Претендентом», встретился со старой женщиной, которая убедилась, что он не обманул ее. Давно потерянный Роджер Тичборн вернулся!
Как Оскар объяснил Бёртону, высшие классы радовались тому, что древний род не угаснет, а низшие злорадствовали о том, что аристократ жил, как простой рабочий. Вдова леди Анриетта-Фелисите светилась от радости, но всё остальное семейство Тичборнов — многочисленные двоюродные и троюродные родственники, большинство которых носили фамилии Даути и Арунделл, — отнюдь. Они не верили ни единому слову письма.
— Он вскоре потребует поместье! — выкрикнул Оскар под скрежет и излияния шарманки. Бёртон задумчиво кивнул, вынул из кармана шесть пенсов и вложил их в руку мальчишки.
— Увидимся попозже, Язва, — сказал он. — Здесь деньги на пирог. Нельзя жить на одних сластях!
— Зато растолстею, если проявлю упорство. Благодарю вас, капитан!
Оскар исчез в магазине, и Бёртон пошел дальше, с облегчением слыша, как звуки шарманки тают вдали. На углу Бейкер-стрит он махнул кэбу, запряженному паролошадью — уменьшенному варианту знаменитой «Ракеты» Стивенсона.[36] Тот, прогрохотав по Уигмор-стрит, довез королевского агента уже до половины Риджент-стрит, как вдруг кэб тряхнуло и он остановился: коленчатый вал развалился, проделав хорошую дыру в котле.
Отмахнувшись от извинений кэбмена, Бёртон поймал другого и через Хеймаркет доехал до Уайтхолла и Скотланд-Ярда. Поднявшись по ступенькам грозного старого здания, он уже собрался было зайти к Траунсу, но увидел, как тот спускается ему навстречу.
— Кого я вижу! — обрадовался детектив-инспектор.
— А я как раз собираюсь просить тебя пораскинуть мозгами, — сказал Бёртон, пожимая руку приятеля.
— Я иду задать перцу Фредди Блю, владельцу ломбарда. Хочешь со мной?
— Давай. А за что? Чем он провинился?
Они спустились по лестнице и пошли к Трафальгарской площади.
— Одна маленькая птичка сказала мне, что он опять начал торговать краденым.
— Попугай?
Траунс покачал головой:
— Нет. Воробей, юный карманник. А для чего тебе понадобилось, чтобы я тряхнул своим серым веществом?
Они обогнули край площади и вышли на Нортумберленд-авеню, загроможденную грузовыми фургонами, которые направлялись от реки в центр столицы.
— Я хотел спросить: что ты знаешь о Претенденте Тичборне?
— Только то, что написано в газетах.
— И всё? Неужели Скотланд-Ярд не расследует это дело?
— С чего бы? Ведь никто никого не обвиняет. А в чем здесь твой интерес, капитан?
— Откровенно говоря, ни в чем. По мне, это дело мало чем отличается от обычной газетной сенсации. К сожалению, Пам думает иначе.
— Пальмерстон? С какой стати этим заинтересовался премьер?
— Кто ж его знает! Человеческий мозг непостижим, как и эти бэббиджи.
Траунс промычал в знак согласия.
— Кстати, — сказал он, — тебе надо было видеть тех двоих, которых он прислал забрать бэббидж из монастыря в ночь ограбления Брандльуида. Они выглядели, как пара треклятых гробовщиков!
— Это Дамьен Бёрк и Грегори Хэйр, его разнорабочие.
— Разно-? Я бы сказал, страннорабочие: вот уж и вправду никогда не видел странней!..[37] Кстати, о странном: как дела у молодого Алджернона?
— Он работает над новыми поэмами. Ну и, конечно, с увлечением отдается своему хобби.
Траунс фыркнул. Оба знали, что «хобби» Суинберна — это посещение борделей, где старательные жрицы любви хлестали его кнутами.
— У него очень странные вкусы, — пробормотал детектив-инспектор, — не представляю, как можно получать удовольствие от того, что тебя секут розгами. Пару раз меня выдрали в школе — и мне это совсем не понравилось.
— Чем больше я узнаю его, — ответил Бёртон, — тем больше верю, что боль для Суинберна удовольствие: здесь он превосходный объект для психологического исследования.
36
«Ракета» Стивенсона (Stephenson’s Rocket) — один из первых четырехколесных паровых локомотивов. Построен на заводе «Роберт Стивенсон и Ко» в городе Ньюкасл-апон-Тайн (1829).
37
Непереводимая игра слов в английском языке: