— От него слишком много проблем! — крикнул Бёртон и подобрал с земли Фиджета. Появился Герберт, тащивший за собой Суинберна.
— А-аргх! — крикнул поэт, потом он вырвался из рук философа, размахнулся, изо всех сил треснул воздух, споткнулся и упал. Спенсер подобрал его и вскинул на плечо. Бёртон и его товарищи бросились из толпы. Рабочие выкрикивали оскорбления и потрясали кулаками.
— Черт побери, что происходит? — выдохнул Траунс.
— Начинается бунт, — сказал Бёртон, — и мы должны уносить ноги. Как ты? Тебя очень сильно ударили по голове.
— Знаю. Болит страшно.
— У меня тоже, — заметил Честен. — А ведь меня не били.
— И меня. Но под черепом всё равно что-то пульсирует, — отметил Бёртон.
— А я в ажуре! — вмешался Спенсер. — Может быть, жизнь на улице делает человека сильнее?
Наконец ругань и угрозы остались позади. Быстро миновав Уголок ораторов, они вырвались на Парк-лейн. За ними уже лился поток рабочих. Зазвенели разбитые стекла, послышались крики и вопли. Бёртон оглянулся и увидел, как одна группа рабочих перевернула кэб. Другая остановила паросипед, стянула на землю седока и принялась его избивать. Королевский агент и его товарищи бежали до угла Эджуэр-роуд. Мимо прогрохотал многоножка-омнибус, который называли многобус; выброшенная им туча окутала всю оживленную улицу. Клубы пара сформировали две призрачные фигуры, которые, однако, быстро растаяли.
— Спусти меня вниз, — проворчал Суинберн. Спенсер поставил поэта на ноги, и коротышка тут же согнулся вдвое, схватившись за голову. Бёртон взял своего друга за руку и спросил:
— Ведь это та самая боль, которую ты испытывал в лабиринте Тичборн-хауса, не так ли?
— Да. Стук в мозгу. Говорю тебе, Ричард, они словно пытаются проникнуть ко мне в голову!
Траунс взглянул на Суинберна и сказал:
— Клянусь святым Иаковом, я понимаю, что он имеет в виду!
— Непонятная невидимая сила, которая пытается подчинить наш разум, — ответил Бёртон. — В прошлый раз ей удалось проделать это с Алджи, но теперь он в состоянии сопротивляться.
Детектив-инспектор Честен обернулся к своему коллеге:
— Вызываем подкрепление: бунт разрастается — может стать совсем плохо!
Траунс схватился руками за лоб:
— Конечно! Я совершенно забыл о своем долге! И вообще почти не в состоянии думать. Капитан Бёртон, прости, но мы с Честеном вернемся к работе: позовем констеблей и попробуем утихомирить толпу.
Бёртон спустил Фиджета на землю и отстегнул поводок, потом потряс руки обоих полицейских:
— Очень хорошо! Удачи вам! И будьте поосторожнее!
Честен и Траунс бросились прочь, а Бёртон обратился к бродячему философу:
— Спасибо, Герберт, ты вытащил нас из большой беды! Но что ты вообще там делал?
— Работал в толпе, босс.
— То есть просил милостыню?
— Точно.
— Но ты же работаешь и хорошо получаешь!
— Более или менее, но, как говорится, люблю держать себя в форме. Правда, сегодня только время потерял. Если они что и давали, так одному лишь чертову Претенденту, а не мне! — Спенсер поглядел на Суинберна, который едва стоял, тяжело навалившись на Бёртона. — Ну, парень, как ты?
— Хочу бренди!
— Хватит с тебя на сегодня! — фыркнул Бёртон.
— Проклятый Винсент Снид! И все остальные!.. — простонал поэт.
— Герберт, пошли ко мне: я перевяжу твою рану на лбу, — сказал Бёртон.
Они пошли по Эдвард-роуд, потом свернули на Сэймур-плейс. Мимо, в том же направлении, пробегали люди. Грохотали кэбы и паросипеды, выбрасывая дым в и без того душную атмосферу: все они тоже бежали от бунта. Бёртон отчетливо видел, как хорошо одетый призрак материализовался в струях пара и подплыл над булыжной мостовой к уличному певцу, который стоял, прислонившись к фонарному столбу. Его глаза были закрыты, он не обращал внимания ни на приближающегося призрака, ни на панику вокруг и печально пел песню «Молли Малоун»:
Призрак закружился над певцом. В какой-то момент привидение стало полностью непрозрачным, превратившись в силуэт высокого бородача, потом снова растаяло. Бард остановился, вздрогнул, тряхнул головой и опять запел, но песня изменилась, хотя, похоже, он сам об этом вряд ли подозревал:
— Да! — крикнул проходивший мимо лоточник. — Да здравствует храбрый сэр Роджер!
— Ура! Ура! Ура-а-а! — отозвалось множество голосов.
— Все аристократы ублюдки! — завопил разносчик молока. — Долой чертовых ублюдков! — Он нагнулся, подобрал с земли камень и запустил его в окно.
Бёртон и Спенсер, волоча за собой Суинберна и Фиджета, добрались до Монтегю-плейс и поднялись по ступенькам дома номер четырнадцать. Парадная дверь оказалась открыта, стол в прихожей перевернут, картины висели криво; юный Оскар Уайльд, продавец газет, собирал с пола куски разбитой вазы. Его лицо выглядело так, словно по нему прошлись острые когти. Из чулана под лестницей доносились глухие крики и шлепки.
— Что здесь произошло, Язва? — воскликнул Бёртон, сгружая Суинберна на стул.
— О, это вы, капитан! Наконец-то, — ответил Оскар. — Я шел мимо и услышал какой-то непонятный шум, доносившийся из дома. Вы же знаете: торговля газетами надоела мне хуже горькой редьки, и я предпочитаю совать нос в чужие дела. Похоже, ваша служанка совсем сбрендила: она напала на миссис Энджелл.
— Что? Элси? А где миссис Энджелл? Она цела?
— Не беспокойтесь, капитан, она в полном порядке, просто отправилась вниз немного отдохнуть. А я пока навожу порядок.
— Спасибо, Язва, ты славный парень! — Бёртон поставил стол на ножки. — Так ты запер Элси в чулане, верно?
— Конечно. Иначе эта юная мисс разнесла бы весь дом. Ну и коготки же у этой дикой кошки!
Бёртон вздохнул:
— Ладно, пусть остается там, пока не успокоится. Я бы спросил, что на нее нашло, но, увы, я знаю ответ: Тичборн!
— Да, похоже на то. Она что-то непрерывно верещала о подавлении рабочего класса.
— Тичборн не рабочий класс, — пробормотал Суинберн.
— Вы совершенно правы, мистер Суинберн! Но человек, который утверждает,будто он Роджер Тичборн, скорее всего, именно рабочий, как вы думаете?
— Мне это кажется совершенно очевидным, — сказал Бёртон, — но тех, кто думает иначе, подозрительно много. Судя по тому, что я видел сегодня, его поддерживают три четверти лондонцев, хотя, безусловно, им известно, что он лгун и шарлатан. Это какое-то всеобщее умопомешательство!
— Ну, теперь я точно знаю, что вы в своем уме, — ответил Оскар, — несогласие с тремя четвертями британского общества — явный признак душевного здоровья!
Глава 7
БЕДЛАМ
«Лучшая в мире поваренная книга — КНИГА МИСС МЭЙСОН ПО ДОМОВОДСТВУ.
Всего 12 шиллингов и 6 пенсов [106]в полусафьяновом переплете.
Две тысячи страниц текста; сотни иллюстраций, многие цветные.
ПОЛНОЕ РУКОВОДСТВО ПО КУЛИНАРИИ ВО ВСЕХ ОБЛАСТЯХ, А ТАКЖЕ:
„Ежедневные обязанности“, „Хозяйка и гости“, „Как составишь меню“, „Уход за больными“, „Поведение служанок“, „Покупки и счета“, „Как вывести пятна от табака“, „Евгеническое питание“, „Забота о детях“, „Механические помощники“, „Автоматические животные“, „Домашний врач“, „Домашний адвокат“, „Как выровнять бакенбарды“ — и еще многое другое!