Один рабочий, приехавший на раскопки вместе с другими, показал мне, как сложить вместе черепки найденного горшка. Он назвал это «первой помощью», пока горшком не займутся, как следует, и тогда он, может быть, попадет в музей. Потом рабочий показал мне, как паковать сложенные таким образом черепки перед отправкой экспертам, которые составят их вместе и определят, когда был сделан этот горшок, способный рассказать о том, как жили люди четыре тысячи лет назад.
Я мечтала что-нибудь найти в Картерз Медоу — золотые украшения или такие предметы, которые, как я слышала, находили в древних захоронениях. Но тут все было иначе. Какое-то время я испытывала разочарование, но потом загорелась. Меня захватил сам процесс. Я ни о чем не могла думать, только о том, как это чудесно — открывать тайны древних эпох.
Наши уроки с Эваном Коллумом проходили во второй половине дня, потому что утро мы проводили с мисс Грэм или с Оливером Шримптоном, посвящая трем важным навыкам: читать, писать и считать.
К тому же, мисс Грэм учила Теодосию, Сабину и меня рукоделию. Три утра в неделю мы по часу занимались вышиванием. Мы учились вышивать буквы алфавита, изречения и пословицы, наши имена и даты. Конечно же, мы выбирали самые короткие изречения, какие только могли отыскать. Но даже это было кропотливой работой. Ужасные маленькие стежки крестиком на куске хлопка. И если один стежок оказывался слишком большим или слишком маленьким, приходилось его распускать и делать заново. Я восстала против такой бессмысленной траты времени и так злилась, что от этого заметно страдал мой контрольный образец вышивки.
Еще были занятия музыкой, и мы бренчали на пианино под наблюдением мисс Грэм. Но теперь, когда у нас появилась Серая Табби, было решено, что музыке нас будет обучать именно она. Поэтому, при учете периодических занятий археологией, наше обучение принимало довольно необычные формы. У нас были учителя отовсюду — мисс Грэм из Кеверол-Корт, Серая Табби и Эван Коллум из Гиза-Хаус, а из дома священника — Оливер Шримптон. Доркас была в восторге. Она находила замечательным то, что три семьи изыскали свои педагогические ресурсы и тем самым обеспечили молодежи отличное образование. Она сказала, что едва ли еще где-нибудь девочки имеют такие возможности и надеется, что я смогу в полной мере ими воспользоваться.
Больше всего меня увлекали уроки Эвана Коллума. Я сказала ему, что когда вырасту, поеду с экспедицией в самый отдаленный уголок мира. Он ответил, что это может оказаться слишком сложным для женщины, если только она не выйдет замуж за археолога; но все равно поддержал мои стремления. Ему было приятно иметь такую способную ученицу. Нам всем было интересно, но мое искреннее рвение было очевидно. Мне очень нравилось слушать о древних цивилизациях, о богах, которым они поклонялись, об их таинственных храмах. Я заразилась энтузиазмом Эвана.
— Под песчаными холмами в пустынях скрываются несметные сокровища, Джудит, — повторял он.
Конечно, я представляла себя там, воображала, как совершаю фантастические открытия и принимаю поздравления от таких людей, как сэр Эдвард Трэверс.
Я представляла, как веду с ним долгие разговоры. Но должна признаться, он приводил меня в полное замешательство. Казалось, что этот человек никого не видел вокруг себя. У него был странный взгляд — словно он смотрел куда-то вглубь веков.
— Думаю, тот ужасный старый Тибальт — точно такой же, — говорила я Адриану.
Имя Тибальт стало новым словом, которое я ввела в обиход. Оно означало «жалкий, презренный», и мы с Адрианом дразнили этим Сабину.
— А мне все равно, — сказала она. — Ничего из того, что говорите вы, не сможет бросить тень на Тибальта.
Я была очарована Гиза-Хаус. И хотя проявляла полное отсутствие музыкальных способностей, тем не менее с нетерпением ждала возможности пойти туда на очередной урок игры на рояле. Там уже со входа меня охватывал трепет. В доме было что-то необычное, «зловещее», — сказала я Адриану, который, как всегда, согласился со мной. Во-первых, там было темно — может, все дело в кустах, окружавших дом. К тому же, там было много бархатных штор — не только на окнах, но на дверях и в альковах, где стояли разные идолы и статуи. Повсюду лежали толстые ковры, заглушающие шаги и создающие ощущение, что кто-то постоянно наблюдает за каждым посетителем этого храма зловещих тайн.
На верхнем этаже жила какая-то странная женщина, и весь этаж принадлежал ей. Сабина называла ее старой няней Тестер.
— Кто она такая? — поинтересовалась я.
— Она была няней моей матери, а потом нянчила Тибальта и меня.