Бояться Тибальта! Мужа, который выбрал меня себе в жены! Но разве он не сделал это довольно внезапно — настолько неожиданно, что тетушки, которые нежно любили меня, преисполнились дурных предчувствий? Я была богатой женщиной. Мне следовало об этом помнить. А Табита? Как насчет Табиты? Я время от времени видела их вместе. Они всегда были заняты серьезными разговорами. Тибальт обсуждал с ней свою работу — чаще и гораздо больше, чем со мной. Мне не хватало ее знаний и опыта, несмотря на все мои усилия… У Табиты есть муж…
В этой гробнице скрыто какое-то зло, и это зло породило в моем сознании такие мысли. Где мой обычный здравый смысл? Ведь мне всегда было свойственно принимать вызовы, ввязываться в бой с обстоятельствами. Куда пропала эта черта?
«Идиотка! — говорила я себе. — Ты глупа, как Теодосия!»
Дворцовая терраса выходила на берег реки, и я любила сидеть там, наблюдая за жизнью на Ниле. Я обычно располагалась в тени, — из-за невыносимой жары, — и лениво смотрела на реку. Очень часто кто-то их слуг приносил мне стакан мятного чаю. Я сидела, иногда в одиночестве, иногда с кем-нибудь из членов экспедиции. Мы смотрели на закутанных в черные одежды женщин, которые оживленно болтали, стирая белье в нильской воде. Река, казалось, была центром общественной жизни, местом встреч и развлечений, точно так же, как благотворительные распродажи рукоделий и те собрания, на которых в дни моего детства председательствовали Доркас и Элисон. Я вслушивалась в звонкие голоса женщин, и мне было любопытно, о чем они говорят. Как было любопытно наблюдать суету дахабийехов, местных лодок с выгнутыми, как восточные мечи, парусами…
Луна месяца Рамадана убывала, и пришло время малого байрама. В домах устраивались весенние уборки, на плоских крышах сушились ковры. Я видела, как на этих же плоских крышах резали животных, и я знала, что это — часть ритуала, что все будут праздновать и засаливать мясо на весь год. Я начинала понимать традиции Египта, хотя и не могла привыкнуть к их экзотичности.
Под вечер, когда дворец начал просыпаться после сиесты, Адриан вышел на террасу и сел в кресло рядом со мной.
— Давно мы не болтали с тобой, — сказал он.
— А где ты был все это время?
— Твой муж — очень требовательный работодатель, Джудит.
— Это необходимо с такими нерадивыми подчиненными, как ты.
— Кто сказал, что я нерадивый?
— Иначе бы ты не жаловался. И так же сгорал от нетерпения и любопытства, как Тибальт.
— Он — руководитель, моя дорогая Джудит. Когда придет великий день, вся слава достанется ему.
— Нет. Она будет принадлежать всем вам. А когда настанет этот день?
— А! В том-то и вся загвоздка. Кто знает? Эта новая затея может так ни к чему и не привести.
— Новая затея?
— Тибальт говорил, что сообщил тебе. Или мне не следовало об этом болтать?
— О да, да…
— Ну, значит, тебе известно, что мы все теперь надеемся на то, что у нас есть шанс что-то найти.
— Да.
— Кто может знать наперед?! И даже если мы найдем что-нибудь совершенно невероятное, это принесет очень громкую славу в мире археологии, но слишком мало выгоды.
— Ты что, печешься только о деньгах?
— Истинно так, миледи.
— Тогда ты неимоверно экстравагантен.
— Что ж, и у меня есть определенные недостатки.
— А ты не мог бы сдерживать их?
— Попытаюсь, Джудит.
— Это обнадеживает. Адриан, а почему ты стал археологом?
— Потому что так приказал мой дядя — твой папаша.
— Мне кажется, эта стезя не очень интересует тебя.
— Почему же, мне интересно. Однако не всем же быть фанатиками, как некоторые, чьи имена я мог бы назвать.
— Но без фанатиков не будет развиваться наука.
— Возможно. Кстати, ты знаешь, что нас собирается посетить паша?
— Нет.
— Он прислал сообщение. Нечто вроде указа. Он намерен в скором времени осчастливить это место своим присутствием.
— Это будет интересно. Думаю, мне придется принимать его… или, может, Табите?
— Не льстите себе, миледи. В этом мире женщины мало что значат. Вы будете сидеть, сложа ручки, опустив глазки и открывать свой прелестный ротик лишь тогда, когда к вам обратятся. Это довольно трудное испытание для нашей Джудит!
— Я не арабская женщина и, конечно, не буду вести себя, как они.
— Боюсь, что так. Но ведь говорят же, если приезжаешь в Рим, живи по римским законам… и я думаю, это правило касается любого другого места на земле.