— Спасибо! — сказала Уна прощаясь.
За дверью Атис остановил Уну.
— Ты обратила внимание, как она сказала: «Однажды какую-то девушку…» — и вдруг замолчала?
— А ведь верно. Давай спросим.
— Шестерка! — раздался из комнаты ликующий голос мамаши Эллинь. Помолчав, она задумчиво произнесла: — Не понимаю, чего это они вдруг, спустя тридцать с лишним лет, заинтересовались этим негодяем Гансом Хам мелем, чтоб ему и на том свете покоя не было. Вчера старый Голдбаум, сегодня твоя внучка.
Уна на цыпочках вернулась обратно.
— Наверно, про эту девушку не так важно, а то бы она рассказала. Но вот почему Голдбаум интересовался Гансом? — вслух размышляла Уна, шагая рядом с Атисом в штаб ЮДМ. — Но самое главное мы, по-моему, выяснили — драгоценности в старой кровати спрятал, по всей видимости, этот самый Ганс.
В комнате, где находился штаб добровольной народной дружины, сидел только дежурный. В штабе юных друзей милиции вообще никого не было. Только из подвала доносилось эхо выстрелов. Атис заложил два пальца в рот и по-разбойничьи свистнул. Через минуту появился Ивар.
— Из десяти выстрелов три в десятку, два в девятку, четыре в восьмерку и только один в семерку, — похвастался он.
— Не дурно. Будешь продолжать в том же духе — имеешь шанс стать чемпионом республики среди юношей.
Ивар недоверчиво посмотрел на Уну. Никогда не поймешь, говорит она то, что думает на самом деле или шутит.
— Ребята! Дело это серьезное. Ведь речь идет об огромной сумме, если один-единственный бриллиант стоит десять тысяч. Поэтому все, что мы ни делали, будем записывать в эту тетрадь. — Уна вытащила из ящика толстую тетрадь в черной коленкоровой обложке. — Как мы назовем операцию?
— Может быть, «Таинственная находка»? — Унин вопрос слышала вошедшая в комнату Магдалена.
— Пожалуй, подойдет! Итак — что нам известно? Воскресенье, четырнадцатое августа. Какой-то тип находит в кровати Паулины Пурвини драгоценности и украшения. Ни количества, ни стоимости их мы не знаем. В тот же вечер кровать исчезает. Очевидно, забрал ее тот самый тип. Один бриллиант стоимостью в десять тысяч рублей хранится у Ивара Калныня. Найден он в лоскутке Инты.
Понедельник, пятнадцатое августа. Узнаем у Пурвини, что в старом доме во время войны жил гитлеровец Ганс Хаммель, ему и принадлежала кровать.
Во вторник и среду патруль ЮДМ должен обойти ближайшие дворы и во время санитарного осмотра искать железную кровать и парня в майке с картинками.
Вторник, шестнадцатое августа. Обстановка следующая. — И на новой странице Уна четко вывела «16». В центре нарисовала железную кровать, протянула от нее линию и написала: «Луи XIV». Протянула еще одну линию, в конце которой приписала фамилию Голдбаума.
— Не густо, — подвел итог Атис. — Может быть, осмотр чердака что-нибудь даст.
— Я совсем забыл — сестренки говорили, что во двор к Пурвине сегодня утром приходил Голдбаум с женой. Тетя Анни угощала ребят конфетами, а из тряпок смастерила куклам платья. Сам Голдбаум в это время находился в комнате Пурвини. Вышел он оттуда со свертком бумаг, — сообщил Ивар.
— Пурвиня сказала, что какие-то бумаги отнесла на чердак, — Уна от досады чуть не плакала. — Голдбаум забрал их у нас прямо из-под носа. А в них-то может быть разгадка тайны. Это я виновата, только я.
— Да чего ты? Очень может быть, что Голдбаум а не был на чердаке, — успокаивал расстроенную девочку Атис.
— Еще утром надо было залезть туда, — Уна даже не слышала его, — но я хотела позже, вместе с вами. Никогда не выйдет из меня следователь.
— Да перестань ты! Бежим лучше на улицу Плиедеру! — приказал Атис.
Во дворе было пусто. В бывшей гостиной Пурвини царил страшный беспорядок. На полу валялись содранные со стен обои. В одном месте были сорваны даже наклеенные под обоями газеты.
— Кто это сделал? Голдбаум? Но зачем? — недоумевая, произнесла Уна.
— Я сказал Голдбауму, что бриллиант нашел здесь. В комнате, в углу, — признался Ивар. — Он выспрашивал меня, и это было первое, что пришло мне в голову.
— Мальчики, он теперь думает, что именно здесь находится клад, — засмеялась Уна. — Ну и пусть думает! Но зачем ему старые бумаги? Лезем на чердак! Может быть, не все еще потеряно.
Наверху ребятам показалось, что они попали в другой мир — сломанное плетеное кресло, старая этажерка с книгами, комод, на нем фарфоровая статуэтка с трещиной — пастушок со свирелью и два свернувшихся у его ног барашка. На вбитых в балки гвоздях раскачивалась старая одежда. На секунду Уне почудилось, что это повешенные. Она невольно вцепилась в Атиса, но тут же покраснела и отдернула руку.