— То ли еще будет! Бери, все твое. Вот погоди, загоню драгоценности, куплю «Волгу» и двинем мы с тобой на юга. На солнце пожаримся, в Черном море искупаемся. Мы что, хуже других, что ли? И Антру с собой прихватим, клевая чувиха! Ну и житуха начнется, елки-моталки!
Мать с нарастающим ужасом слушала пьяное бормотание сына. Какие драгоценности, какая Антра? Давно соседи говорили, что Гирт связался с какой-то гоп-компанией. Но вором ее сына никто не называл. Лоботрясом, бездельником — да, но вором никогда. И вот пришла беда. Неужели ограбил ювелирный магазин? А то разве стал бы говорить о драгоценностях?
Наученная опытом, она знала, что расспрашивать Гирта в таком состоянии бессмысленно. Надрываясь, она отволокла безвольное тело в кровать и сама тоже пошла спать.
Лежа в своей постели за шкафом, она всю ночь не сомкнула глаз, прислушиваясь к тяжелому дыханию сына. Соседка недавно жаловалась, что чуть не прибил ее собаку, а заодно и ее самое. Другая видела его разряженным, словно чучело. Вчера, разыскивая свои янтарные бусы, ока нашла этот клоунский наряд под диваном. Пока не вернет бусы, тряпья своего не увидит. В надежном месте спрятано, у соседки!
Ей показалось, она только-только прикрыла глаза, как раздался яростный крик:
— Куда камыш дела из вазы?
— Не кричи! Его давно пора было выбросить.
Мгновение Гирт оловянно таращился на пустую вазу. И вдруг как хватит ею об пол. Мать побледнела. Работа известного керамика, которой она так дорожила, разлетелась на мелкие черепки.
— Что ты натворила? Снова я нищий, жалкий голодранец. Снова считать копейки и торчать возле ресторана, смотреть, как веселятся другие!
Обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону, Гирт выл на всю квартиру.
Мать, онемев от страха, не шевелилась. Неужели же пьянки довели ее сына до такого? Она вспомнила, что в вазе, кроме запылившегося камыша, были пустые пачки от сигарет, грязные, с рваными пятками носки и какой-то сверток в газете. Все это она сунула в мусорное ведро и вынесла во двор.
— Разорили! Ограбили! — продолжал бесноваться Гирт и при каждом слове стучал кулаком по столу.
А мать думала только об одном: вор! Ее сын вор!
Внезапно Гирт выскочил из комнаты.
Что делать? Что? Пойти посоветоваться с сыном старого Клявы? Он в этом году кончает юридический. Не идти же сразу в милицию. Может быть, еще удастся Гирта спасти. Приняв решение, мать стала торопливо одеваться.
Вечером того же дня, когда Гирт сболтнул о драгоценностях и посулил матери беззаботную жизнь, в доме Арайсов атмосфера накалилась до предела. Отказ младшего сына от поездки в Карелию вначале был принят за глупую шутку.
— У меня в отряде чрезвычайно важное дело. Я же начальник штаба.
— Не валяй дурака! На две недели тебя может кто-нибудь заменить, — возразила мать.
— Позвоним-ка Янису Кляве, выясним, что это за чрезвычайное дело, — съязвил Гундар.
— Попробуй только, пожалеешь!
Это была не просто угроза. Гундар знал, что младший братишка отлично владеет приемами самбо.
— И в школе учат, и в книжках пишут, да и вы сами говорите, долг — прежде всего, а на деле что же получается? — Атис чуть не плакал.
— Ладно, оставьте его, не пропадет, не маленький! — Гундару в конце концов надоело уговаривать. — Пусть остается, присмотрит за псом и за домом.
— А кто его покормит? И как он тут один будет? — переживала мама.
— Оставь деньги, пусть ходит в столовую.
Атис облегченно вздохнул.
Глава шестая. Гирт не успокаивается
Айвар обладал ценным качеством — общительный по натуре, он быстро завязывал знакомства со своими сверстниками. Любители волейбола, жившие в «Доме стражника», на другое утро встретили его как старого приятеля, тем более что Айвар отлично играл в нападении.
— Ты откуда? — только и спросили они.
— Из новостроек. — И знакомство состоялось.
Игра была в самом разгаре, когда из дома вышел мужчина с таким же толстенным портфелем, как он сам. Глянув на солнце, он достал из кармана модные солнцезащитные очки.
— Братцы! Смотрите, живой капиталист! — крикнул один из волейболистов. — Мещанин! Собственник!
— Ты что, рехнулся? — спросил Айвар.
Незнакомый мужчина, не обратив никакого внимания на подростков, вышел на улицу.
— Это он вытоптал весь наш цветник. Спекулянт проклятый! Ничего, на сей раз ему это так просто не пройдет. Мама отнесла коллективную жалобу в редакцию. А это что-нибудь да значит.
— Погоди, старик, говори членораздельно, — прервал его Айвар. — Тебя как звать?