Поколебавшись несколько секунд, молодой человек пожал ее и тут же сунул свою обратно в карман.
Джеймс наконец справился с волнением.
— Зайдешь? — спросил он. Лицом к лицу со сбежавшим убийцей он и то чувствовал бы себя гораздо увереннее.
— Может, посидим здесь?
— Конечно. — Джеймс показал на ступеньку рядом с собой и постарался не улыбнуться, когда Кевин сел ступенькой выше. Проклятье! Что говорить мальчишке, которому ты отец, но которого никогда не видел? Джеймс удивился, что Кевин пришел один, хотя так даже лучше. В присутствии Пола они, наверное, ощущали бы еще большую неловкость. — Как поживает Пол?
— Отец уже год как умер.
Джеймс отвернулся, закрыл глаза. В горле у него встал комок. Он не встречался с Полом почти девятнадцать лет, но ясно видел его лицо, слышал его голос.
— Я сожалею. Очень, очень сожалею…
— Спасибо. — Кевин сдвинул очки на темя. Его подбородок дрогнул. — Я здесь не за тем, чтобы найти ему замену.
Кевин сердился. Джеймс это понимал. Его отец умер, а Джеймс был жив. Это несправедливо.
— Я и не рассчитываю занять его место. Он тебя вырастил.
— Я слышал, вы — частный детектив.
— Как ты это узнал?
— От мамы. На прошлой неделе она нашла договор, который заключили вы с папой. Она вас проверила.
Умница, что не дала сыну действовать вслепую. Но интересно, что бы она сделала, если бы его данные ей не понравились?
— Надеюсь когда-нибудь с ней познакомиться.
Кевин усмехнулся одной стороной рта.
— Моя мама немного непредсказуемая.
— Ладно. — Джеймс не знал, что еще сказать. Непредсказуемая — это значит ненормальная? Создаст проблему? — Она знает, что ты здесь?
— Нет. И пусть это так и останется между нами.
— Почему?
— Потому что ей это не понравится.
Бессмыслица какая-то, подумал Джеймс.
— Но ведь ты сказал, что она проверяла меня. И мое имя и адрес дала тебе она. По-моему, это очень похоже на одобрение.
— Она выполняла папино обещание, вот и все.
— Понятно. Но ты пришел. Почему?
— Потому что вы кое-что можете для меня сделать.
— Что именно?
— Помочь мне найти убийцу отца.
Джеймс ошеломленно смотрел на мальчишку, уловив в нем ярость и боль.
— Убийцу?
Кевин ответил резким кивком.
— Копы говорят, это был несчастный случай. Только я думаю иначе.
Джеймс встал.
— Пошли в дом, — сказал он Кевину.
Помешкав, Кевин тоже встал. Джеймс видел в нем результат действия своих генов, но не так, как если бы смотрелся в зеркало, а так, словно Кевин сошел со страницы ежегодника средней школы, где учился Джеймс. Видит ли это Кевин? Может быть, это ему неприятно?
Он выключил свет на крыльце, чтобы не привлекать охотников за гостинцами, и стал наблюдать за Кевином, пока тот осматривался в доме.
— Вы живете здесь один? — спросил Кевин. Он опять держал руки в карманах.
— Да. — Джеймс жестом пригласил пройти в гостиную.
— А дети у вас есть?
Один ты.
— Нет.
— А почему?
— До прошлого года я работал по розыску преступников за вознаграждение. Дома бывал мало. Мне казалось неправильным иметь семью и так часто и подолгу отсутствовать.
Через несколько секунд Кевин сказал:
— Папа тоже часто бывал в отъезде.
— Чем он занимался?
— Он был каскадером.
Джеймс сел в кресло, решив, что сидя будет казаться проще и мягче. Кевин медленно передвигался по комнате, останавливаясь посмотреть то на одно, то на другое, потом шел дальше.
— В Голливуде? — спросил Джеймс.
— Ну да.
— Тогда его смерть должна была бы освещаться в печати.
Кевин взял в руки кусок желтого кварца, лежавший на каминной полке, и стал его рассматривать.
— Она и освещалась.
— Значит, я был в отъезде. Где вы жили?
— В Южной Калифорнии, в Долине. У нас было небольшое ранчо.
— Лошади?
— Ну да. Нельзя стать универсальным каскадером, если не умеешь ездить верхом.
— Понятно. А ты умеешь?
— Конечно. — Кевин остановился прямо перед ним. — Вы мне поможете?
Итак, болтовне конец. Он интересует Кевина лишь в той мере, в какой может быть ему полезен, но пока хватит и этого.
— Расскажи, что ты знаешь.
Кевин выпрямился и напрягся. Очевидно, даже через год после тех событий ему было трудно об этом говорить.
— Папа ехал на мотоцикле по дороге через каньон. Шел дождь. Мотоцикл сорвался в пропасть.
— Почему ты видишь в этом злой умысел?
— Папа был осторожен. Сверхосторожен. Он десять раз просчитывал каждый трюк. И знал каждый дюйм этой дороги. Этого с ним никак не могло случиться. Никак.