Он весь затрясся, увидев ее, и выскочил прочь из ванной. Потом он почти сразу опять вошел в ванную, она уже стояла на ногах.
— Дорогой, что случилось? — спросила она и потянулась к нему.
Он отпрянул назад так стремительно, что задники башмаков ударили в дверную коробку.
— Меня порезали.
— Что?
— Меня порезали.
— Дэйв, Господи, да что случилось?
Дэйв приподнял рубашку, и Селеста увидела длинный широкий, сочащийся кровью разрез, идущий через всю грудную клетку.
— Господи, родной мой, тебе немедленно надо в больницу.
— Нет, нет, — запротестовал он. — Смотри, рана ведь не глубокая, только сильно кровоточит.
Он был прав. Когда она снова посмотрела на рану, то увидела, что она глубиной не более десятой доли дюйма, но порез был протяженный и сильно кровоточил. Однако крови, вытекшей из пореза, было явно не достаточно, чтобы так сильно пропитать рубашку и выпачкать шею.
— Кто это тебя так?
— Какой-то сдвинутый черномазый психопат, — ответил он и, сняв с себя рубашку, бросил ее в раковину. — Дорогая. Я сам напортачил.
— Что ты сделал? Каким образом?
Он посмотрел на нее, но тут же отвел взгляд в сторону.
— Этот тип пытался ограбить меня, понимаешь? Ну, я ему и врезал как следует. Тогда он меня порезал.
— Ты врезал ему, видя, что у него в руке нож?
Он открыл кран, сунул голову под струю и сделал несколько глотков.
— Не знаю, как это получилось, что я так начудил. Я хочу сказать, я по-серьезному начудил. Понимаешь, малышка, я серьезно отделал этого парня.
— Ты?..
— Я покалечил его, Селеста. Я просто взбесился, когда почувствовал, что он пырнул меня ножом. Понимаешь? Я сбил его с ног, бросился на него, я просто обезумел.
— Так это была самозащита?
Он сделал неопределенно-утвердительный жест руками.
— По правде говоря, не думаю, что суд истолкует это именно так.
— Я тоже не верю этому. Дорогой, — она взяла его за руку, — расскажи мне, что случилось. Только говори правду.
И через долю секунды она, взглянув на него, почувствовала, как нервная дрожь охватила все ее тело. Она заметила какое-то лукавство в его глазах, какой-то восторг и самодовольство. От испуга и внезапного отвращения к горлу подступила тошнота.
Наверное, это игра света, решила она. Дешевая флуоресцентная лампа висела как раз над его головой, и когда он опустил подбородок на грудь и погладил своей ладонью ее руку, ее испуг и отвращение прошли, поскольку выражение его лица вновь стало нормальным — испуганным, но нормальным.
— Я шел к своей машине, — сказал он; Селеста снова села на стульчак, а он опустился перед ней на колени, — а этот парень пошел за мной, подошел и попросил зажигалку. Я ответил, что не курю. Парень сказал, что тоже не курит.
— Тоже не курит?
Дэйв подтверждающе кивнул.
— Мое сердце забилось так, что чуть не выпрыгнуло из груди. Никого не было рядом, только я и он. И тогда он вытащил нож и сказал: «Кошелек или жизнь, падла. Я уйду, но одно из двух я прихвачу с собой».
— Так он и сказал?
Дэйв отодвинулся назад и склонил голову набок.
— Да, а что?
— Ничего.
Селесте пришло в голову, что объяснение это звучит довольно странно, как-то слишком уж надуманно, по-киношному. Но ведь фильмы смотрят все, особенно сейчас, когда кабельная сеть распространилась повсеместно. Так, может быть, нападавший запомнил эти слова, сказанные с экрана бандитом, а потом по ночам, когда рядом никого не было, произносил их перед зеркалом до тех пор, пока не поверил, что именно так и могли произносить их Уэсли [3] или Дензел [4].
— Ну… а потом, — продолжал Дэйв, — я, ну как бы… я сказал: «Ну, хватит. Я хочу сесть в свою машину и ехать домой», но я сказал это напрасно, потому что он потребовал еще и ключи от моей машины. А я, дорогая, просто не мог согласиться с ним. Вместо того, чтобы испугаться, я просто озверел. Может, это из-за выпитого виски я так расхрабрился, не знаю. Я попытался завернуть ему руку, и в этот момент он полоснул меня.
— Но ведь только что ты сказал, что он ударил тебя.
— Селеста, я что, по-твоему, сказки тебе рассказываю?
— Прости, родной, — стушевалась Селеста, гладя его по щеке.
Он поцеловал ее ладонь.
— Ну… а он… он толкает меня, я ударяюсь спиной о машину, а он ударяет меня, а я, помнится, просто уклоняюсь от удара, и только когда этот парень режет меня ножом и я чувствую, как лезвие вонзается мне в кожу, я просто уворачиваюсь и кулаком бью его наотмашь по голове, чего он не ожидает. Он кричит: «Ах ты так, пидор!», а я бью его еще раз с другой стороны; возможно, я ударил его в шею. Тут он падает. Нож падает на землю и отлетает в сторону, а я прыгаю на него и… и… и…