Тут ноги вынесли меня к Князь-Владимир-скому собору, и я решил зайти в храм. Меня почему-то не удивило, что собор открыт несмотря на поздний час (было как минимум половина десятого вечера). Я вошел внутрь и проследовал поближе к солее и Царским Вратам. Храм был практически пуст — кроме меня по углам жались какие-то старушки. Тем не менее шла служба, вечерня, причем на хорах пели певчие, а со священником служил и диакон. Меня опять-таки не удивило это, прямо скажем, странное обстоятельство: какая же вечерня на ночь глядя, да еще и в будний день? Я вошел в церковь как раз во время малого выхода: священник уже прошествовал к Царским вратам. За ним шел диакон с престольным Евангелием. Возгласив «Господи, благослови!», священник вошел в алтарь, а диакон, перед тем как проследовать за ним, повернулся лицом к прихожанам и осенил их крестным знаменем, благословляя Евангелием. И тут хор грянул:
«Свете Тихий, Святыя Славный Бессмертного Отца Небесного, Святаго Блаженного Саббатае Цеви, пришедша на запад Солнца. Видевше Свет вечерний…»
Дальше я уже не слушал, поскольку бросился бегом из храма, как будто преследуемый не то ангелом с огненным мечом, не то сонмищем бесов. Пришел я в себя, только когда стал ключом открывать дверь своей квартиры.
«Привидится же такое! Скоро тазепам пить придется…»
Ночь прошла беспокойно. Я ворочался с боку на бок, и мне опять мерещились то драконоиды с крыльями летучей мыши, то Илья Гданьский в красной мантии, возносящийся ввысь и раскидывающий вокруг себя тучи из долларовых купюр. Только под утро я заснул относительно спокойным сном. Суббота, можно немного расслабиться…
В понедельник институт показался мне совершенно вымершим: пора отпусков. Сам я в отпуск не собирался. Во-первых, надо закончить «дело о хищении психоделика» (или по крайней мере разобраться, при чем здесь я), а во-вторых, лучше отдохнуть в сентябре, когда Филипп пойдет в школу и проблема надзирания за ним станет менее острой. Встретив Тролля, я подмигнул ему, и он понимающе шепотом сообщил мне, что, по его сведениям, по-прежнему ничего не известно и что допрос (или опрос) сотрудников ничего не дал. Сергей Соловьев ушел в отпуск и сидел (подозреваю, что в основном, увы, пьянствовал) на даче не то в Лисьем Носу, не то под Сестрорецком; Ирина Ставцова наслаждалась солнцем, водой и сбором грибов (не психоделических, а съедобных) на брегах Ладожского озера. Короче говоря, поговорить за кофе было решительно не с кем.
С горя я стал листать словарь фон Бок, в котором вдруг натолкнулся на статью про Андрея Королева. Статья гласила:
КОРОЛЕВ Андрей Александрович. 17 июля 1956. Родители: Королев Александр Ильич, Королева (Моргенштерн) Клара Яковлевна. Трансперсональный психолог. В 1978 окончил психол. ф-т МГУ. Канд. психол. наук (1985). В 1978–1986 — ассист., ст. преп. психол. ф-та МГУ, с 1987 — ИТП РАН, ст. науч. сотр. Осн. направления исследований — психол. аспекты инд. йоги, архетипич. уровень каббалистической традиции.
Дальше следовал список основных публикаций из пятнадцати работ: кандидатская диссертация «Кундалини-йога и картография сознания» и статьи в различных изданиях (две на английском языке).
Во всем этом меня поразило (буквально поразило!) только одно: год рождения Андрея. Я принял его за молодого ученого максимум лет тридцати, а скорее, и того моложе. А он, оказывается, почти на десять лет старше меня. Вот это да! Потрясающе! Что он, эликсир молодости нашел, что ли? Надо будет спросить Илью или Сергея, такое же впечатление он произвел и на них, или же это какие-то мои глюки. А вот есть повод и Илье позвонить!
Я набрал служебный номер Ильи, и он сразу же снял трубку. После всяких предварительных вопросов (как доехал вчера домой, все ли в порядке и т. д.) я рассказал ему про свое открытие, сделанное благодаря труду госпожи фон Бок, и спросил Илью, что он думает о возрасте нашего общего знакомого и не удивляется ли его исключительно молодому облику.
— Да вовсе нет. По-моему, на сорок с лишним он и выглядит. Это у тебя какая-то аберрация восприятия. Тоже влияние его харизмы, наверно.
На этом мы распрощались.
Перед тем как покинуть наш храм науки, я зашел в психоделичку к Ходокову насчет даты моей практики. Тот порылся в своих журнальных записях и наконец промолвил: