Мне предстояло, забыв пока о долгожданном отпуске и встрече с родными, отправиться в далёкий Танаис. Узнать там, кто и как делает эти сосуды. Добыть сюда хоть одного мастера, ну а если не получиться, то купить этих сосудов сколько смогу. Кроме этого изучить какие варварские продукты длительного хранения могут пригодиться войскам, и наладить их поставку на длительный срок. Ну и конечно же закупить зерно, посевы которого в Греции уничтожены войной и пожарами. Но главное - горшки.
Вручив мне свиток дающий широчайшие полномочия от имени Сената и народа Рима и мешок с золотом чуть ли не в пол таланта (18 кг)весом, Луций Муммий напутственно сказал: - Даю под твою команду вторую центурию Квинта Мария. В порту Пирея подберёшь одно военное и три торговых греческих трофейных судна . Из пленных набери команды и гребцов на корабли. Загрузи суда всем, что найдёшь на складах , и в путь. Жду от тебя добрых известий.-
После этого мы довольно тепло распрощались, к моей большой радости, что хоть целым и здоровым покидаю его виллу. Но тот факт, что не видать мне отпуска как своих ушей, пока не найду такие же горшки, приводило меня в тоскливое уныние. Не хотелось даже думать, что меня ждёт в случае неудачи, но было любопытно, отправлялся в этот чёртов Танаис кто то до меня, и что же с ним сталось?
После весьма поспешных сборов, суеты с подборкой подходящих экипажей, конфискацией нужных кораблей, погрузки на них всех товаров и припасов, которые только смогли найти на разграбленных мародёрами складах, многих недель плавания со штормами и полными штилями, наша компания в конце концов приближалась к Танаису. Мы шли по морю, рассекая острым носом биремы мутные набегающие волны, под крики наглых, жирных любопытных чаек, а также скрипы вёсел кряхтящих от натуги гребцов.
Возможность поживиться на складах Пирея дала мне возможность переодеть команды кораблей, избавив их от рабских лохмотьев. Кроме того я скупил массу съестных припасов и вин в портовых тавернах, расплатившись за них векселами военной администрации, и с предвкушением представлял рожи заплывших жиром казначеев, когда им доставят мои расписки.
Я пообещал грекам по окончании экспедиции вольную и по серебряной монете подъёмных, так что моряки добросовестно трудились ради общего успеха. Ещё перед отплытием я выбил из военных казначеев жалованье вверенных мне солдат, за что отряд сопровождающих легионеров и их центурион Марий были мне искренне признательны, успев не только покутить с красавицами в портовых тавернах , но и переслать на родину часть денег с подарками.
Я тоже отправил матери и брату с сёстрами на латифундию под Капуей несколько предметов изящной греческой мебели, дюжину предметов серебряной посуды с рулонами яркой ткани. Искренне надеясь что им всё это очень понравиться.
На кораблях царила чистота и строгая дисциплина. Я всячески поощрял расторопных и был безжалостен к нерадивым: первое замечание - порка, второе - за борт. Все мы качаясь на волнах, с надеждой смотрели в будущее, готовые с честью преодолеть грядущие испытания, а сравнительно хорошая еда, на много лучше той сытной вязкой жижи, которой кормят в легионе, и хорошее вино, довольно эффективно развевало тоскливое уныние.
Утренняя прохлада сменилась полуденным зноем. Солнце игриво искрясь множеством бликов отражалось в набегающих волнах. На горизонте, среди бескрайней морской глади, появилась тёмная точка, при приближении плавно принимающая очертания большой рыбацкой лодки. Люди на лодке снялись с якоря и направились к нам. За стадий (180 метров) до нашей биремы лучник с лодки пустил в нас стрелу, со свистом воткнувшуюся в мачту на локоть выше головы Квинта Мария.
Оценив искусство лучника, и с досадой понимая что нас занесло туда где часто стреляют и редко промахиваются, мы прочли записку, прикреплённую к стреле: "Бросьте якорь. Впереди мели. К вам поднимется кормчий. Он проводит вас в порт". В скором времени, чётко следуя моим указаниям, наш караван судов выстроился в линию, и остановился в ожидании гостей. Солдаты быстро поправив броню и оружие, торжественно замерли на палубе, приняв бравый вид разудалых вояк.
С подплывшей лодки на палубу поднялся загорелый молодой бородатый и не стриженный худосочный грек среднего роста в хитоне, варварских кожаных штанах и мягких сапогах. Грек представился Прокопом, от него резко пахло вяленой рыбой и кислым вином. Прокоп должен был убедиться что что у нас на борту нет испорченных товаров и больных, перед тем как проводить к пристани Танаиса.