Вспомнив вдруг суеверие кочевников что дорожная пыль с одежды знаменитостей приносит удачу, я скомандовал отбой тревоге, и отряд принял походное положение. Аорсы объяснили мне что я обязан ехать к хану Каялу, никак нельзя иначе, и повязав нам на знамя белую тряпку дали проводника.
Туохирасет тут же оказал помощь раненым аорсам, хорошо что обошлось без серьёзных ранений. Увидев амулет и медицинские инструменты, Туохирасета кочевники тоже пощупали как меня. Расставшись с всадниками, которым очень сильно понравились наши лошади, уже в темноте мы достигли реки Даикс (Урал).
Остановились мы у городка таких же рыбарей как и волжские, напоили лошадей и разбили лагерь. В городе ночевать мы на отрез отказались, но вволю наелись жареной и копчёной рыбы с пивом. Переправившись через реку мы позавтракали и прихватив в дорогу жареной рыбы с чесночными лепёшками, быстро помчались на юг.
Преодолев за день с парой остановок под палящим солнцем почти сотню миль, мы остановились на ночлег в месте указанном Туохирасетом и выкопав ров, мы утром сильно удивили нашего проводника, тем что ров был с питьевой водой.
С этого момента суеверный аорс боялся Туохирасета как огня, принимая его за могущественного колдуна.
Через четыре дня нашего путешествия то по пескам, то по обширным солончакам побережья Арала, мы достигли ставки Хана аорсов Каяла на берегу реки Яксарт (Сыр Дарьи), где были тепло приняты с большим почётом и радушием.
Аорсы, очень похожая на скифов цивилизация, но уже обладающая всеми признаками централизованного государства, на протяжении столетия воевала с Хорезмом, и сейчас была кратковременная пауза в их боевых действиях.
Ставка представляла из себя огромный военный лагерь из двадцати - двадцати пяти тысяч повозок огромным полумесяцем расположившихся на правом берегу реки Сырдарья. Внутри лагеря располагалась большая площадь перед шатром Хана Каяла и несколько тысяч тёплых, покрытых войлоком шатров.
Несметное множество верблюдов, коров и лошадей было как внутри так и снаружи ставки. Одежда аорсов немного отличалась от скифской. Вся знать ходила в длинных халатах или кожаных плащах с богатой вышивкой, кожаные островерхие шапки были щедро оторочены самым разным звериным мехом.
Доспехи же были слишком лёгкими для тяжёлой и слишком тяжёлыми для лёгкой кавалерии, не то ни сё одним словом.
Нам показали место вблизи Ханского шатра, где мы сразу поставили палатки и наш шатёр. Солдатам постелили ковры с угощениями перед палатками, а меня , Туохирасета и Мария пригласили к хану.
Шатёр Хана был очень большой, разделённый на две половины тяжёлыми занавесками. Каял нас принимал в устланном шкурами и войлочными коврами просторном помещении на деревянном, покрытом шкурами и обложенном подушками диванчике. Стены украшали щиты с разнообразными мечами и кинжалами. По углам стояли жаровни, из которых курился дымок степных трав, отпугивающий мух и комаров, которых в ставке было не мерено.
Я в качестве подношения подарил хану Каялу качающего головой позолоченного индийского слоника. Аорсы не говорили по - гречески, лишь юная наложница хана из Греко - Бактрии немного знала греческий и её вызвали из гарема в качестве толмача.
Хан Каял объявил трёхдневный праздник в нашу честь, война мол, дело привычное, а живые легенды, о которых повсюду поют песни - большая редкость. Пока накрывали угощения, и Каял попивая кумыс произносил традиционные приветствия, Туохирасет попросил девушку шепнуть ему на ухо, что он желает с ним тайно переговорить о недуге, причиняющем Хану боль и страдание.
Хан тут же их всех прогнал, оставив только нас и наложницу. Каял рассказал что он дней десять назад во время штурма одной из крепостей Хорезма получил камнем из метательного орудия по голове, от сильного удара бронзовый шлем раскололся, и он был без сознания несколько дней.
Так как он не приходил в себя, а генералы перессорились решая кому руководить военными действиями, начались всяческие недовольства и брожения в войске, из за чего аорсы вернулись на берег Сырдарьи ждать его поправки. Как пришел в себя, рана на голове побаливает, а когда сядет на коня, начинает сильно болеть, так что взгляд мутнеет, и рана кровоточит.
Шаманы и придворный лекарь пытаются ему помочь, боль не на долго проходит, но потом всё повторяется. Увидев на твоей груди сарматский знак искусного лекаря, хотел сам после застолья побеспокоить тебя своей хворью.
Туохирасет внимательно осмотрел рану и вызвав придворного лекаря расспросил того чем лечил, что знает о течении крови внутри головы, и как сердце связано с глазами? После чего египтянин показал лекарю какие травы, как надо заваривать и когда давать Хану, если он не торопиться последовать за своим господином в последний путь. Лекарь сказал что такие травы у него имеются и он тут же приступил к приготовлению отвара.